Дон Альварес постарался, чтобы слухи о его богатстве облетели охотничий королевский лагерь в течение утра, и ни у кого из придворных не возникло сомнений по этому поводу. Герцог Монморанси, как доверенное лицо Франциска, решал многие государственные вопросы, в том числе и земельные. Он предвкушал крупный куш, который сорвёт с испанского идальго, милостиво улыбаясь дону Альваресу. Придворные шептались, с интересом обсуждая нового вельможу, появившегося при дворе.

Дон Альварес разместился недалеко от министра де Бризе и его очаровательной супруги, неожиданно заметив, как к Элеоноре подъехал монах на лошади – они обменялись несколькими фразами, после чего тот растворился в толпе придворных. Сомнений не было – это Арман, бывший настоятель монастыря Святого Доминика в Шоле.

Дон Альварес и Хуан многозначительно переглянулись, что означало: телохранитель возьмёт бывшего настоятеля на себя, и постарается задержать его.

Элеонора пребывала в прекрасном настроении, она остроумно шутила, всячески подчёркивая свою беспечность. Лишь один дон Альварес знал цену этим шуткам: Бастард Сворд в ножнах снова отливал таинственным светом. Идальго постарался прикрыть его длинным плащом, дабы не привлекать внимания окружающих. Сам же он ощущал леденящий холод, исходящий от графини, ему стало страшно: а вдруг ничего не получиться? – что тогда?

Впереди придворных колыхалось целое море собачьих хвостов, псари едва сдерживали своих питомцев, готовых броситься по следу, преследуя добычу. Теперь, когда все были в сборе, распорядитель охоты подъехал к королю. Франциск кивнул, что означало: начинайте!!! По сигналу распорядителя, один из псарей спустил с поводков двух собак. Псы с егерем углубились в лес в поисках лежбища оленя.

Далёкий лай известил, что гончие взяли след. За лаем послышался высокий сигнал горна, и король-охотник со свитой ринулись вперёд. Тотчас же псари спустили с поводков гончих и борзых, удерживая лишь бордоских и маалосских догов, закованных в панцири и кольчугу, ибо их черёд ещё не настал.

Собаки немедля бросились в лес, за ними последовала королевская кавалькада, принцесса Жозефина и её дамы скучным взором проводили охотников, снедаемых жаждой крови и острых впечатлений.

Хуан отыскал в пёстрой толпе всадников бывшего настоятеля и сел ему «на хвост», стараясь не отставать, что, впрочем, оказалось делом несложным, ибо монах никогда не слыл искусным наездником. Арман почувствовал: его преследуют! Но что же делать? Звать на помощь? Что тогда он скажет? Поэтому монах решил не сдаваться, тянуть время, ибо знал, что скоро всё закончится.

Графиня прекрасно держалась в седле, её лошадь мчалась прямо за королевским Обероном, чёрным жеребцом арабских кровей. Оберон летел над землёй, словно птица, возбуждённая погоней стервятника. Король же не терял головы и контролировал ситуацию: парфорсная охота не так безопасна, как это кажется на первый взгляд. Он чувствовал, что Элеонора мчится позади, поэтому старался несколько осадить темпераментного жеребца, опасаясь: как фаворитка перенесёт столь безумную скачку?

Графиня же сделала вид, что её лошадь выдохлась, она натянула поводья и остановилась. Когда же в толпе всадников она заметила мнимого дона Альвареса, тотчас метнулась в сторону, уходя в глубь леса.

Альварес пришпорил лошадь, бросившись в погоню, прекрасно понимая, что графиня специально заманивает его в ловушку, поэтому был настороже, готовый к любым неожиданностям.

Неожиданно Альварес потерял графиню из виду. Он на мгновенье растерялся, натянул поводья и остановил лошадь. До его слуха донеслись отголоски охоты: лай собак, возбуждённые крики придворных, зов охотничьего горна. Альварес огляделся: ничего, что выдавало бы присутствие графини. На всякий случай он обнажил меч, слегка пришпорил лошадь, та неспешной рысью двинулась вперёд.

Неожиданно впереди он увидел Элеонору, она стояла среди деревьев, даже не собираясь уходить от преследователя, её лошади не было видно.

Графиня что-то шептала, выставив вперёд руки, Альварес быстро спешился и бросился к ней, сжимая в одной руке меч, в другой – серебряный крест-кинжал. Неожиданно незримая сила откинула его назад, он, словно получил удар в грудь и, задыхаясь, осел; но, быстро придя в чувство, сосредоточившись на предстоящей миссии, решительно двинулся вперёд.

Элеонора издала чудовищный рык, у Альвареса всё похолодело внутри, он почувствовал, что сердце «упало» вниз живота.

– Иди ко мне, сын мой! – призвала графиня. – Неужели ты собираешься убить свою мать, наконец, обретшую земное тело, достойное её былой красоты?

– Ты – не моя мать, а – исчадие Ада! – воскликнул Альварес и взмахнул мечом, пытаясь поразить Элеонору.

– О! Дон Альварес, или как вас ранее звали: Рене де Шаперон! Меня нельзя просто так убить!

Графиня подняла руки, и неведомая сила вновь отбросила идальго назад. Он закашлялся: грудь раздирала страшная боль, дышать становилось всё тяжелее. Альварес понял: как был наивен, надеясь справиться в одиночку с этим порождением тьмы!

И в тот момент, когда уже все надежды Альвареса рухнули, страшный, душераздирающий крик графини огласил лес. Она покачнулась и осела, схватившись за правое плечо. Позади неё стоял Хуан, держащий в левой здоровой руке небольшой кинжал, с которого струилась кровь.

– Помогите! На помощь! – кричала Элеонора. – Стража! Меня хотят убить!

Но, увы, никто не услышал её криков, кроме Альвареса и Хуана. Графиня осела на колени.

– Опомнись, сын мой: что ты делаешь! Ты убиваешь меня, Элеонору де Олорон, фаворитку короля! Я могу стать королевой, и тогда мы будем править вместе! Что ты хотел бы получить: Бретань, Нормандию, Лангедок, Прованс, Бургундию? Или нет… Сразу всё! – демоница решила изменить тактику.

– Мне ничего не надо! Я хочу вернуть тебя туда, откуда явилась твоя неуспокоенная душа! Оставь тело графини!

– Никогда!!! – Элеонора неожиданно встала, Хуан резко отлетел и ударился головой о дерево, по счастливой случайности его спас барбют, и он, оглушённый падением и ударом, потерял сознание.

Альварес поднял меч, – печать Габорима светилась всё сильнее и сильнее, – и бросился на графиню. В тот же миг земля под ногами разверзлась: его обдало жаром, перед ним возвышался Арастот.

Из последних сил Альварес поднял меч, буквально балансируя на краю бездны.

– Убей его! – приказала графиня демону.

– Увы, госпожа! У него – меч Габорима…

– И что же?! Убей его! Или забери его душу! Ты обещал служить мне! – воскликнула демоница так, что последние осенние листья упали с деревьев.

Альварес не успел ни помолиться перед смертью, ни сообразить: что же произойдёт в следующий момент? Он обхватил обеими руками пламенеющий клинок, там, где светилась печать Габорима, ладони обожгло, затем некая мощная неведомая сила разлилась по всему телу.

– Хочешь битвы! – закричал Альварес, обращаясь к Арастоту. – Ты её получишь!