– Я знаю, что вы всегда хорошо относились друг кдругу, – продолжал Рандориг упавшим голосом. – Я поговорю сней. – Он поднял голову. В глазах бедного парня стояли слезы. – Мы бытак не увлеклись, Гарион, но кто знал, что ты вернешься.

– Не совсем так, Рандориг, – успокоил другаГарион. – Мы только проездом, чтобы забрать кое-какие вещи.

– Ты и Забретт заберешь? – чуть слышно спросил Рандориг,и у Гариона защемило сердце.

– Рандориг, – попытался он успокоитьтоварища. – У меня нет больше дома. Одну ночь я сплю во дворце, следующую– в придорожной канаве. Разве кто-то из нас может обречь на такую жизньЗабретт?

– Она пойдет за тобой, если ты попросишь… я такдумаю, – сказал Рандориг. – С тобой она все выдержит… Я знаю.

– Но она не создана для такой жизни, признайся? Выдоверяете друг другу?

– Я не смог бы ей солгать, Гарион, – обиделсявысокий парень

– А я смог бы, – резко сказал Гарион. – Вособенности если это избавит её от тягот кочевой жизни. Тебе потребуется толькодержать рот на замке. Предоставь говорить мне. – Он неожиданноухмыльнулся. – Как в старые времена.

На лице Рандорига мелькнула застенчивая улыбка… Ворота фермыбыли распахнуты настежь, и добрый и честный Фолдор, широко улыбаясь и радостнопотирая руки, суетился вокруг тети Пол, Дерника и Се'Недры. Высокий и тощийфермер ничуть не изменился за те полтора года, что они не виделись, лишьвыдающаяся вперед челюсть, казалось, вытянулась еще больше, да прибавилосьседины на висках, но сердце осталось таким же добрым и великодушным.

Принцесса Се'Недра скромно осталась стоять в стороне, иГарион принялся изучать её лицо, стараясь отыскать признаки надвигающейсягрозы. Если кто и мог сорвать задуманный им план, то в первую очередь, конечно,она. Но как он ни старался, ничего не мог увидеть.

Затем с галереи, опоясывающей внутренний двор, спустиласьвниз Забретт. Одетая в обыкновенное деревенское платье, с золотистыми длиннымиволосами, она очень похорошела с тех пор, как они расстались. Волнавоспоминаний охватила Гариона, но в мыслях он оставался холодным и расчетливым.Они вместе росли, и их связывало так много, что посторонний человек вряд ли могпонять, что произошло, когда их взгляды встретились И в этом взгляде Гарионлгал ей. Глаза Забретт светились любовью, а мягкие губы были полуоткрыты,словно готовые дать ответ на вопрос, который он еще не задал, но обязательнозадаст. Однако во взгляде Гариона она прочла выражение дружбы, даже нежности,но не любви. Недоверие отразилось на её лице, которое быстро залилось румянцем.Сердце Гариона опять сжалось, видя, как надежда умирает в её голубых глазах. Нохуже всего было то, что ему пришлось сохранять эту позу безразличия, когда онас тоской всматривалась в черты его лица, как бы стараясь запечатлеть образ,который будет её преследовать всю жизнь. Девушка повернулась и, сославшись надела, медленно побрела прочь. Гарион понял, что видит её в последний раз.

Прощание досталось Гариону дорогой ценой. Он обменялсябыстрым взглядом с Рандоригом, который сказал все, что нужно было сказать, ипроводил глазами ту, которой не суждено было стать его женой. Когда онасвернула за угол, он тяжело вздохнул, повернулся и заметил, что Се'Недранаблюдает за ним. Судя по выражению её лица, она разобралась в происшедшем ипоняла, каких нервов эта сцена стоила Гариону. В этом взгляде было сочувствиеи… немой вопрос.

Невзирая на настойчивые уговоры, Полгара с ходу отверглароль почетного гостя, так как ей не терпелось поскорее прикоснуться ксковородкам и тарелкам. Войдя в дом, она повесила плащ на вешалку, нацепилапередник и принялась за работу. Почти две минуты у неё получалось отдаватькоманды вежливо, потом все стало на свое место.

Фолдор с Дерником, заложив руки за спину, принялисьосматривать двор, заглядывая в сараи, говоря о погоде и прочих милых сердцукрестьянина вещах, а Гарион с принцессой остановились в дверях, ведущих накухню.

– Не покажешь мне ферму, Гарион? – робко попросилаона.

– Пожалуйста.

– Леди Полгара любит готовить? – Она повернулаголову в сторону натопленной кухни, где тетя Пол, весело напевая под нос,раскатывала тесто.

– Думаю, что да, – ответил Гарион. – У неё накухне идеальный порядок, а порядок она любит. А как стряпает… пальчики оближешь– Он оглядел низкую комнату с развешанными по стенам глиняными горшками икувшинами. Жизнь как бы совершила полный круг. – Я вырос в этойкомнате, – тихо сказал он. – У некоторых детство проходит в местах ипохуже.

Крохотная ладонь Се'Недры коснулась его руки. Нерешительно…осторожно… словно она не знала, как он отнесется к такому проявлению чувств.Было что-то успокаивающее в этой маленькой ручке. Гарион поймал себя на мысли,что порой забывает, до чего же беззащитна Се'Недpa, которую легко обидеть, иему страстно захотелось оградить это хрупкое существо от превратностей судьбы.

Вдвоем они отправились бродить по ферме, заглядывая в сараи,конюшни и курятники, пока не пришли на сеновал, где в детстве так любилпрятаться Гарион.

– Я, бывало, скрывался тут, когда знал, что тетя Полхочет заставить меня работать, – признался он со смехом.

– Ты не любил работать? – удивиласьСе'Недра. – Здесь все чем-то постоянно заняты.

– Я не прочь повкалывать, – ответил Гарион. –Дело в том, что она требовала невозможное.

– К примеру, почистить горшки? – В её глазахзаиграл озорной огонек.

– Угадала.

Они сели на мягкую пахучую копну сена. Се'Недра, не выпускаясвою ладонь из руки Гариона, пальцем левой руки принялась рассеянно водить поего ладони.

– Ты сегодня поступил очень смело, Гарион.

– Смело?

– Ты расстался с чем-то, что было тебе очень дорого.

– А, ты о Забретт… Пожалуй, это к лучшему. Рандориглюбит её и даст то, чего я не могу.

– Я не очень понимаю.

– К Забретт надо относиться по-особому. Она умна ихороша собой, но не отличается смелостью. Она живет, стараясь избегатьтрудностей. Ей нужен кто-то, кто следил бы за ней, создавал покой и уют… ктомог бы посвятить ей всю жизнь. Мне это не дано.

– Если бы ты остался на ферме, то женился бы на ней?

– Возможно, – согласился он, – но я неостаюсь.

– Тебе больно… расставаться?