– Одним словом – самодур. Но чтобы понять его суть, стоит рассказать обо всем семействе. Папаша Алексея Григорьевича был тот еще гусь – наживался на военных поставках и спекулировал на Санкт-Петербургской фондовой бирже. При этом был поставщиком императорского двора и пособником казнокрадов. История рода Герасимовых начиналась в тамбовских лесах, где их предки промышляли разбоем, наживая начальный капитал. Потом мало-помалу выбились в люди, но принцип остался тот же: отобрать, обмануть, присвоить. Этот же метод с успехом применялся к родственникам и ближайшим членам семейства. Так и жили: крушили чужие жизни, убивали и сходили с ума.

– Семейка Аддамс, – с чувством омерзения проговорила Ульяна.

– Точнее не скажешь. – Марковская отвлеклась. Ей принесли компот.

– Так что вы скажете про самого фабриканта Герасимова? – напомнила ей Ульяна.

– Он был абсолютным продуктом своей семьи. Выгнал из дома сына, сжил со свету жену, женился на молодой и в результате оставил ее в нищете, без единой копейки, якобы за то, что она изменила ему с приказчиком.

– Куда же он подевал свои капиталы?

– В одной архивной газетке, кажется, за пятнадцатый год, мне попалась занятная статейка. В ней говорилось, что фабрикант Герасимов разорился. Но сначала снял со счетов деньги, продал все фабрики и укатил за границу.

– Один? – уточнила Ульяна.

– Одинешенек, – кивнула Марковская. – Где-то весной или же летом шестнадцатого года он вернулся в Россию и поселился в усадьбе Тишь-на-Тоске. В девятнадцатом году Герасимов умер, а усадьбу реквизировали.

– Вы упомянули, что читали мемуары. В них было что-нибудь про Герасимова?

– В одном из источников попалась забавная трактовка его поступков. Там была изложена версия, что Герасимов не терял своих денег, а, предвидя революционный переворот, весь капитал обратил в ювелирные украшения и спрятал на территории усадьбы – как говорится, на черный день. Его опасения оправдались, черный день наступил. Но самое интересное заключается в том, что, по мнению того же источника, Герасимов изощренно зашифровал место нахождения клада. Другой современник считал, что в конце жизни фабрикант сошел с ума. Якобы Герасимов сам ремонтировал свой кабинет и, несмотря на холод, не позволял прислуге топить голландскую печь.

– История звучит как страшная сказка, – призналась Ульяна. – Теперь поди разбери, что здесь правда, а что выдумка.

Лидия Марковская сдвинула стул, взяла сумку и вынула губную помаду. Накрасив губы на ощупь, спросила:

– Еще есть вопросы?

– Не могли бы вы попросить Леонида Аркадьевича договориться в архиве…

– Не продолжайте! Сама договорюсь. Завтра же идите туда без опасений. Ну, а теперь прощайте!

Марковская покинула ресторан так же быстро, как появилась.

Ульяна подозвала официантку с тем, чтобы расплатиться, но та ответила, что за все уплачено. Момент оплаты ускользнул от ее внимания, и Ульяна сделала вывод: у Короленко здесь имеется безлимитный кредит, который он вряд ли планирует оплатить.

Отъехав от ресторана, Ульяна свернула на дорогу, ведущую в пансионат. Но чем дальше она удалялась от Зареченска, тем сильнее хотелось туда вернуться. В конце концов Ульяна призналась самой себе, что хочет видеть Богданова, и повернула обратно.

Богданов вышел из управления, как только она ему позвонила.

– Поднимешься? Я закажу пропуск.

– Здесь поговорим. – Она похлопала по сиденью. – Садись.

Он сел, захлопнул дверцу и развернулся к ней:

– Что?

Лицо Ульяны порозовело, для нее были несвойственны подобные объяснения.

– Послушай, Игорь… Я очень хорошо к тебе отношусь. Прости, если иногда бываю несправедлива по отношению к тебе.

– Не стоит, Уля. Я хорошо тебя знаю.

Было видно, что Богданов избегает выяснения отношений. Она тоже их не хотела.

– Вот и хорошо. Новости есть?

– Сегодня опрашивал друга Качалина. – Он уточнил: – Ну как друга… Скорее университетского товарища. Друзей у Качалина не было.

– Что-нибудь рассказал? – поинтересовалась Ульяна.

– Ничего существенного, но притащил с собой фотографию группы, снимались на пятом курсе, перед защитой.

– Та-а-а-к, – в ожидании протянула Ульяна.

– Свидетель показал мне виньетку с фото Качалина. Но меня заинтересовала другая…

– Ну, говори!

– Под ней стояла подпись: Головина Е. Ф.

– Кружилиха?!

– Должен заметить, что она была настоящей красавицей. Они с Качалиным учились в одной группе, значит, были знакомы.

Ульяна тут же предположила:

– Гипотетически Кружилиха могла быть причастна к его убийству.

– Как нечего делать! – отозвался Богданов. – Только в деле есть еще одна интересная сторона. У этих двоих был один преподаватель, от которого они набрались вышеупомянутой латинской мудрости. Вот и ответ на твой вопрос.

– Надо же, как просто все объяснилось. – Ульяна с усмешкой покачала головой. – А я-то напридумывала черт-те чего.

Однако Богданов не считал, что все слишком просто.

– С этим надо разобраться. Но лучше тебя с Кружилихой никто не поговорит.

– Согласна.

– И вот еще что… – Богданов вытащил телефон. – Пришел результат графической экспертизы. Эксперт составил примерный психологический портрет и дал поведенческий анализ того, кто написал записку Конюхову.

– Читай! – поторопила его Ульяна.

– Мужчина двадцати пяти – тридцати лет, – начал читать Богданов. – Обладает рассеянным мышлением и невниманием к деталям. Медлительный, утопает в мелочах, постоянно сомневается, взвешивает, долго не решается действовать. Не склонен к выполнению творческих задач. Пригоден для работы по алгоритмам и различным инструкциям. Скорее всего, имеет слабое здоровье или неразвит физически.

Закончив, Богданов поднял глаза на Ульяну.

– Это и есть наш убийца? – оторопела она.

– Другого нет. Что имеем, то имеем. И, знаешь, я тут подумал… А может, это тот самый доходяга, которому Конюхов навалял на автостоянке?

– Об этом стоит подумать. – Ульяна положила руки на руль. – Ну что ж, мне пора ехать.

В пансионат она вернулась, когда начинало темнеть, зажглись фонари и по главной аллее прогуливались отдыхающие. Для того чтобы успеть к ужину, Ульяна припарковала машину у главного корпуса и быстрым шагом направилась в вестибюль. Там она неожиданно встретила профессора Збруева.

– Добрый вечер, Лев Николаевич!

– Помощник передал, что днем вы меня искали, – сказал профессор. – Надеюсь, вы не выселяете нас на улицу?

– Об этом не беспокойтесь, – ответила Ульяна. – Свой срок доживете.

– Так что вы хотели от меня, дорогая?

– Хотела поинтересоваться, как идут дела на раскопках.

– Вашими молитвами и с вашей помощью, любезная Ульяна Сергеевна. Есть интересные находки, однако работы – непочатый край. Необходим задел на будущий сезон. Как говорится, лето не вечно, вейте гнезда.

Глава 19

Зашифрованное место

– Игорь… – Ульяна говорила сдавленным голосом, как будто стесняясь. – Не поздно?

– Ты, наверное, шутишь? – ответил он. – Часа не прошло, как мы расстались.

– Послушай, у меня к тебе есть просьба.

– Ну, говори.

– Нужно сделать официальный запрос в университет, где учились Кружилиха и Качалин, на предоставление списков преподавателей.

– Которые учили этих двоих? – спросил Богданов.

Ульяна