машины и побежал к подъезду. Минуты через три вернулся темнее тучи, открыл бутылку и протянул Ульяне.

– Я видел ее.

Она жадно напилась и вытерла губы.

– Кого?

– Маргариту Фейгин.

– Доконает нас окончательно, – вздохнула Ульяна и замерла в ожидании очередного приступа икоты, но его не последовало, и она повеселела. – Будем воевать! Что же еще делать?

Богданов ничего не ответил, казалось, он о чем-то сосредоточенно размышлял.

– Поехали? – напомнила Ульяна.

Но он как будто ее не слышал.

– Поехали!

– Нет, не поехали, – ответил он с опозданием.

– Почему? – Ульяна растерянно уставилась на него.

– Мне позвонили из аптеки и назвали имя хозяина бутылька, который ты обнаружила на стоянке.

– Мы его знаем?

– Знаем, – кивнул Богданов. – По крайней мере ты. Я видел всего пару раз.

– Кто он?!

– Стас Лурье, дежурный портье в твоем пансионате.

Услышав это имя, Ульяна обмякла.

– Какое разочарование… Получается, его случайно выронил наш работник? – Проговорив последнюю фразу, она резко выпрямилась: – Постой! На записке обнаружили такие же отпечатки, что и на бутыльке с пилюлями! Значит…

– По всему выходит, что записку мог написать твой портье, – договорил за нее Богданов. – Усачев уже в пансионате, снимает пальчики. Я позвонил Рудневой, она выдала ему предмет с отпечатками Лурье. Буквально через несколько минут Федор Кузьмич отправит их своим криминалистам, те сделают сравнительный дактилоскопический анализ, и все станет ясно.

– Значит, ждем? – осведомилась Ульяна.

– Ждем, – подтвердил Богданов и вдруг ударил по рулю.

Ульяна вздрогнула – она впервые видела его в гневе.

– Что?

– Под носом был, гаденыш мелкий! А я его не заметил. – Он взял телефон, открыл результат графической экспертизы и прочитал: – «Мужчина двадцати пяти – тридцати лет. Обладает рассеянным мышлением и невниманием к деталям. Медлительный, утопает в мелочах, постоянно сомневается, взвешивает, долго не решается действовать. Не склонен к выполнению творческих задач. Пригоден для работы по алгоритмам и различным инструкциям. Скорее всего, имеет слабое здоровье или же неразвит физически». Это же вылитый Лурье! Да и ты тоже хороша! Ты-то его лучше знаешь! Он у тебя каждый день на глазах!

Ульяна спокойно осведомилась:

– Портрет у тебя с собой?

– Откуда… – расстроенно протянул Богданов, потом вдруг вспомнил: – Есть в телефоне. – Он полистал фотографии и протянул телефон ей: – На, любуйся.

Ульяна рассмотрела рисунок с максимальным увеличением, отдельно глаза, губы и нос, потом снова уменьшила.

– Но ведь это не он!

Богданов раздраженно ответил:

– Старуха могла что-нибудь спутать или нафантазировать. – Он прислушался и отобрал у нее телефон. – Эсэмэска!

Ульяна дождалась, пока откроется сообщение.

– Ну что?

– Это Лурье! Его отпечатки! – Богданов весь подобрался, на глазах превратился в сгусток энергии, быстро завел машину и тронулся с места. – Едем в пансионат!

– Что ты задумал?

– Давай набросаем план. Мне нужно, чтобы ты под благовидным предлогом вывела Лурье из здания и посадила в машину.

– Что будет дальше?

– Я увезу его в Зареченск, допрошу и задержу по крайней мере на двое суток.

– А я?

– Ты останешься в пансионате. Твою машину завтра пригонит Гаврилов.

– Нет!

– Что нет?

– Я не останусь. Поеду с вами и буду присутствовать на допросе.

Богданов упрямо набычился и заговорил монотонным, скучным голосом:

– С точки зрения закона это неправомерно.

– Прекрати! – Ульяна кинулась на него с упреками. – Кому ты рассказываешь! Забыл, с кем разговариваешь? Спроси меня, и я тебя научу!

– Хватит-хватит! – Богданов расхохотался. – Что с тобой сегодня, Уля? То плачешь, то смеешься, то нападаешь.

Сообразив, что он уже согласился, Ульяна расслабилась и насмешливым тоном заверила:

– Я вся такая непостоянная. Внезапная и противоречивая.

Добравшись до пансионата, Богданов не стал парковаться возле крыльца, остановив машину за углом. Там он дал последнее напутствие подельнице:

– Приведешь его сюда, скажешь, что надо разгрузить машину, перенести вещи в апартаменты.

– Ко мне? – задав этот вопрос, она, конечно, сглупила и тут же получила урок.

– Да хоть к черту на рога! – воскликнул Богданов. – Какая тебе разница? Просто соври!

Ульяна, конечно, обиделась, но виду не подала, проглотила эту обиду. Она вышла из машины и направилась в главный корпус. В вестибюле заметила Ольгу Францевну и, отведя ее в сторону, тихо сказала:

– Сейчас я уведу Лурье. Найдите, кем его подменить.

– Надолго? – понимающим тоном спросила Руднева.

– До конца его смены.

– Все поняла.

Руднева отошла в сторонку, а Ульяна отправилась к ресепшену.

– Стас!

– Слушаю, – немедленно отозвался тот.

– Нужна ваша помощь, идемте со мной. – Она махнула рукой и пошла к выходу. За спиной прозвучал голос Рудневой:

– Ну что ж ты стоишь? Иди! Я тебя подменю.

Ульяна не обернулась, но слышала: он следует за ней. На ступеньках крыльца Лурье ее обогнал.

– Куда мы идем?

– К моей машине. С заднего сиденья заберете кое-какие вещи и отнесете их в мои апартаменты.

– Много их там?

– Две сумки, самой мне их не поднять.

– Да я же с радостью.

– За эту радость я вам плачу, – жестко обрубила Ульяна и открыла заднюю дверцу. – Забирайте!

Стас Лурье сгорбился, сунулся в машину, и оттуда послышался его удивленный голос:

– А где же ваши сумки?

Вместо ответа Ульяна втолкнула его в салон и захлопнула дверцу. Из-за угла молниеносно появился Богданов и влез с другой стороны.

Щелкнули наручники, и раздался голос Лурье:

– Что вы делаете?

– Заткнись! – гаркнул Богданов и сел за руль.

Ульяна забралась на пассажирское сиденье, после чего сработал центральный замок.

Машина тронулась, и Стас Лурье зашебуршился на заднем сиденье.

– Он кому-то звонит, – сказал Богданов, обращаясь к Ульяне. – Отбери у него телефон.

Она обернулась назад и, нахмурившись, протянула руку:

– Дайте сюда трубку!

– Не имеете права! – взвизгнул Стас.

– Трубку! – низким голосом проорала она.

Дрожащей рукой Лурье протянул ей телефон и жалобно спросил:

– Куда мы едем?

На этот вопрос ему ответил Богданов:

– В следственный отдел. Ты задержан за соучастие в убийстве.

На этот раз Лурье проблеял тоненьким голосом:

– Чего?..

– Задержан, говорю! – крикнул Богданов и обратился к Ульяне: – Если уделает обивку, я оплачу.

К допросу Стаса Лурье они приступили через час. К тому времени он пришел в чувство и сразу же заявил, что готов сотрудничать.

– Все расскажу.

– Рассказывай про записку, – велел Богданов. – Ты ее написал?

– Я, – уверенно подтвердил Лурье. – Вот только с той записочкой неувязочка вышла…

– Сначала скажи зачем? Какие дела у вас были с Конюховым? Кто еще состоял в вашей банде?

– Банда? Какая банда? – Стас занервничал и засуетился. – Никакой банды не было. Я один.

– Зачем написал записку? Что Конюхов должен был положить под Белую Голову?

– Я же говорю, неувязочка вышла…

– Хватит юлить! Отвечай на мои вопросы! – гаркнул Богданов. – Зачем писал Конюхову?

– Меня попросили.