единственный признак его реакции на эту новость, и Норт тут же обрывает Джерико. — Ни в коем случае. Мы не отпускаем заключенных Сопротивления просто так, особенно таких высокопоставленных, как вы.

Джерико кривит губы. — Но это к нам не относится, не так ли? Аурелия — Бэссинджер только по названию. Ее отец продал ее тому, кто предложил самую высокую цену. Единственная причина, по которой у нее появился один из ее настоящих Связных, заключается в том, что я был готов пожертвовать всем, чтобы заполучить ее.

Я хмурюсь и оглядываю остальных, но все они пристально смотрят на Джерико. Только Нокс, кажется, отвлекся на теневое существо у своих ног. Его голова опущена, когда он нежно проводит рукой по голове Процела.

— Я не заинтересован слушать ложь Сопротивления; мы закончили, — говорит Норт, и Джерико дергается вперед на стуле, его ограничители дребезжат от резкого движения.

Он выглядит устрашающе, его глаза прищурены, он смотрит на Норта так, словно представляет, как разрывает ему горло голыми руками. — Ты уже понял это. Ты уже понял, чем занималось Сопротивление на протяжении многих поколений, разделяя группы Привязанных и используя все население в качестве селекционного научного эксперимента. Очень немногие группы остаются, как и должно быть, и только в том случае, если тестирование проскользнет мимо. Ты позволишь мне и Аурелии отправиться в Сингапур, и мы не только прекратим борьбу с Сопротивление, но и я предоставлю вам любую информацию, которая вам понадобится, чтобы убить их всех.

Норт медленно качает головой, его губы мрачно поджимаются. — Ты же не думаешь, что каждый заключенный Сопротивления, которого мы держали в этом месте, не предлагал нам то же самое за свою свободу? Я не заинтересован играть с тобой в эти игры, Джерико. Ты сдался, и все было напрасно.

Норт делает движение, как будто собирается встать, и Джерико огрызается: — Речь идет о боге. Эксперименты по разведению касаются пустоглазого существа, того, что живет внутри твоей Привязанной.

Это привлекает всеобщее внимание.

Глава 11

Оли

«Он блефует».

Я едва слышу слова Нокса за стуком своего сердца в груди, колотящегося так сильно, что мне кажется, что у меня могут треснуть ребра.

«Не думаю, что это так», — отвечает Атлас через нашу мысленную связь, и я рискую посмотреть на него. Его лицо по-прежнему совершенно не читаемо, на нем нет ни капли паники, которую, я уверена, чувствуем мы все, или, может быть, это только я. Может быть, моя собственная паника настолько поглощает меня, что я не могу почувствовать спокойствие других.

Норт отвечает, его голос полон стали и резкости: «Конечно, это так. Он наткнулся на какой-то документ об Оли и пытается использовать эту информацию, чтобы вытащить свою Привязанную из камеры. Достойно восхищения, потому что, по крайней мере, ему не наплевать на нее, но это не сработает».

Удивительно, но именно Нокс наконец обращается к Джерико: — Расскажи мне все, что ты знаешь о боге. Расскажи мне все, и расскажи правдиво. Может быть, мы сохраним тебе жизнь.

Атлас бросает на меня взгляд, его глаза круглые от шока, но я сосредотачиваюсь на ответе Джерико. Нокс — тот, кто провел часы за изучением всех книг по истории, которые попадали ему в руки, где упоминались глаза-пустоты или боги, живущие среди нас, так что я не шокирована, что это привлекло его внимание.

Я также прекрасно осознаю, что Джерико упомянул только бога, живущего во мне, и не собрал достаточно сведений, чтобы узнать о братьях Дрейвен.

— Мне известно, что эксперименты по размножению были направлены на то, чтобы убедиться, что бог родился в Сопротивлении. Они надеялись, что он появится на свет в одной из высших семей. Вот почему они очень тщательно выбирали кровные линии. Бэссинджеры рассчитывали, что он родится у кого-то из них, но когда пошли слухи о юной Одаренной девочке, которая могла убивать людей по желанию, с глазами, меняющими цвет на черный, они поняли, что потерпели неудачу и что он родился вне нашего внутреннего круга. Когда они приблизились к ней, вся семья сбежала. Фоллоузы знали, что мы собираемся сделать.

— И что именно это такое? — вклинивается Норт, но Джерико продолжает смотреть на Нокса, его глаза оценивают младшего из двух братьев Дрейвенов. Может быть, он видит что-то в моем самом поврежденном Привязанном, что заставляет его думать, что у него есть шанс убедить его.

— Бог, живущий внутри нее, — это не то, что можно приручить. То, что он подыгрывает сейчас, не означает, что так будет всегда. Он неизменно обращается против своего носителя и убивает всех вокруг.

Моя кровь стынет в жилах, но мои узы не выходят поиграть или даже заверить меня, что они не планируют мою гибель прямо сейчас, пока мы слушаем разглагольствования Джерико обо всем, что они сделают с нами.

Все то, что они уже сделали с моими родителями.

— Дэвис не остановится ни перед чем, чтобы победить. Он искренне верит, что единственный мир, в котором стоит жить, — это тот, где правит Сопротивление, а Неодаренные уничтожены. Нападения, которые происходят в крупных городах, — это только начало. Как только они вернут бога, их будет уже не остановить. Они собираются предложить ему все, что угодно, лишь бы избавиться от девушки и убедить его работать с ними.

«Они не могут мне ничего предложить, — говорят мои узы, и я стараюсь не вздрогнуть от их звучания. — У меня есть мои Привязанные. Мне больше ничего не нужно».

«Почему они думают, что ты убьешь меня? Почему он так уверен в этом?» Я жду, что они отмахнутся от меня, скажут, что Джерико хватается за соломинку, чтобы вытащить отсюда Аурелию. Возможно, я бы даже поверила, что это правда, но мои узы всегда были со мной исключительно правдивы, даже когда это причиняло боль.

«Потому что так было всегда. Каждый раз я была вынуждена захватывать сосуд, чтобы получить то, что мне нужно. Другие сосуды отличались. Другие сосуды были жаждущими власти или слишком глупыми, чтобы с ними разговаривать. Ты — другая. Ты — тот сосуд, которого я ждала, и теперь у нас будет все».

Я оглядываюсь и вижу, что Норт смотрит прямо на меня, впервые его глаза коснулись меня с тех пор, как я проснулась в постели Нокса. Когда он смотрит на меня, я вижу леденящий до костей страх, о котором он говорил, ясно написанный на его лице. К счастью, он повернут спиной к Джерико, и наш заключенный не видит происходящего кризиса.

Мои