– Оно удовлетворительно, – прохрипел с непривычки Принц. Это были его первые слова за несколько мучительно долгих минут.

Сказочник поднялся и, вежливо поклонившись, двинулся к выходу. Когда он проходил мимо, Принц неожиданно вздрогнул, как будто его обдало морозным воздухом. Ощущение пропало так же стремительно, как и появилось, и он списал его на нервозность.

Сказочник мягко притворил за собой дверь, оставив Принца наедине с Контрактом.

Настал вечер, наступила ночь, но Сказочник все не возвращался. Принц перечитал Контракт уже с добрый десяток раз и все еще не придумал ни одной поправки. Целый ряд условий казался ему двусмысленным и зловещим, но он боялся сделать еще хуже неграмотной модификацией. Он все больше склонялся к тому, чтобы ничего не менять.

Кого же он мог назначить на эту злополучную позицию должника? У него не было близких друзей. Отец, Джозеф, несколько старинных товарищей, которых он видел в лучшем случае несколько раз в год – все эти варианты были настолько абсурдными, что вспомнить о них можно было разве что от отчаяния. И тем не менее… Какая разница, кого писать, ежели Сказочник говорил правду? Он так складно все объяснил…

Принц бросил взгляд в сторону окна. Ночь осветилась огоньками засыпающего города. Где же был Сказочник? Принц еще раз взялся за документы, но вскоре раздраженно бросил их на стол, не до читав и до середины. Нужно было вписать хоть кого-то. Сказочник будет с минуты на минуту. Что-то задержало его.

В окне напротив мелькнули две тени – силуэт дамы и тень поменьше. Ребенок. Почему он раньше никогда не замечал эту семью? Неужели он так редко выглядывал в окно?

Принц осознал, что он забыл затворить шторы после того, как с утра выглядывал на улицу. До этого, за все время, что он жил у Хмурого Лоренцо, ему даже ни разу не пришло в голову их распахнуть.

Принц снова посмотрел на мать и ребенка. Час был слишком поздним – обычно в это время большинство родителей уже укладывало своих детей спать. Что же мешало им? Почему она разрешала ребенку засиживаться допоздна? Лихорадка вступительных испытаний в Академию уже давно сошла на нет. Принц даже не знал, чем она завершилась и как проходили экзамены – он слишком долго адаптировался в городе и совершенно не подумал о его главной достопримечательности. Могла ли столь юная семья найти иные поводы, чтобы так сильно нарушать режим? Может быть, в Герцогстве отмечали какой-то праздник?

А в окне между тем появился второй взрослый силуэт, и на этот раз он принадлежал мужчине. Вновь пришедший нагнулся к ребенку и взъерошил ему волосы, а затем обнял женщину. Мать и ребенок взяли его за обе руки и увели за собой. Видение исчезло.

Принц раздраженно задвинул штору и плюхнулся на кровать. В его возрасте уже полагалось иметь семью, но отец никак не мог найти ему подходящую невесту. Навряд ли Рихард рассматривал герцогство как сильного союзника, ради которого стоило лишать себя такого козыря, как неженатый наследник. Даже до известных событий вопрос взаимоотношений двух стран был скорее территориальным, и Изабелла в глазах Рихарда была далеко не идеальной кандидатурой. Но разве все это было важно, когда Принц впервые в жизни по-настоящему полюбил? Он влюблялся до этого, и влюблялся страстно, но сейчас чувство было другим. Безрассудным, обреченным, безответным – самым что ни на есть настоящим.

Увидит ли он ее когда-нибудь? Сможет ли она простить?

Он ненавидел свое одиночество всем сердцем. Ненавидел его так, как ненавидят живого человека из плоти и крови. Оно как будто стояло за его спиной и ехидно заглядывало ему через плечо, отталкивало от него людей, смеялось над ним и строило ему козни.

Принц отрешенно взял Контракт и, чтобы хоть как-то забыться, стал перелистывать страницы. На злополучной статье о наследнике долга его осенило.

Сердце заколотилось. Заминая страницы, он судорожно пролистал немного назад и отыскал другую статью. Он перечитал ее несколько раз, чтобы удостовериться в том, что не ошибся, и даже после этого не остался уверен.

Получалось так: если бы он подписался сейчас написать все четыре сказки и намеренно не закончил одну, он все равно получил бы свое вознаграждение за три написанных. Далее в дело вступали наследники – тот, что был указан в предыдущей редакции Контракта, и тот, которого укажет он.

Принц уже запамятовал, почему он было воспротивился необходимости указать другого человека без его ведома. Ведь тот мог просто-напросто отказаться и ничего при этом не потерять. А результат будет все тем же – или объявится таинственный господин от предыдущего Сочинителя, или же Сказочник все завершит сам.

Это открывало перед ним потрясающую возможность. Возможность, которая стоила любых рисков. Он получал уважительный повод повидаться со своей любовью.

Да, он собирался вписать в контракт ее имя! Изабелла – наследница его будущего долга.

Конечно, такое своеволие грозило навлечь на него новую волну ее гнева. Но это было делом будущего. Оставалось только как-то довести это событие до ее ведения и молиться, что предыдущий наследник не объявится раньше. В Контракте было сказано: обязанность уведомить нового Сочинителя о его привлечении лежала на должнике. В противном случае Сказочник оставлял за собой право разыскать обозначенного наследника самостоятельно, но до этого можно было не доводить. Итак, у Принца появлялся повод повидаться с Изабеллой.

Он потянулся за пером, обмакнул его в чернильницу и занес дрожащую руку над бумагой. Он написал ее имя в свободном поле: Изабелла, герцогиня Таливарская.

Принц откинулся на спинку стула в изнеможении.

Эйфория схлынула. Он задумался.

Как он проберется к ней? Не отвернется ли она от него, как если бы он пришел к ней с пустыми руками? Или же ее доброе сердце было бы готово выслушать его и без Контракта и долга? Но нет, это было немыслимо – прийти к ней просто так, без предлога. Он знал, что у него не хватило бы духу. Однако, имея эту бумагу, Принц был способен свернуть горы.

Стук в дверь застал его в предвкушении скорой встречи с его прекрасной ведьмочкой. Принц ухмыльнулся – Сказочник становился предсказуемым.

Он пригласил гостя внутрь.

– Чем порадуете, Ваше высочество? – поинтересовался Сказочник, по своему обыкновению немного щуря и без того узкие глаза.

– Вы никогда не снимаете перчатки и цилиндр? – совершенно не к месту спросил Принц. На душе у него было неожиданно легко. Впервые с ночи убийства Доменико он поверил в счастье. Сказочник едва ли оценил этот вопрос.

– Позвольте, – он