– Эта девчонка Никалаэда Штар при встрече попыталась меня просканировать, словно это само собой разумеется! – от возмущения Элор почти задыхался. Санаду моргнул, в его позе и лице стало меньше расслабленности. У Элора раздулись ноздри. – У меня агрессивная защита, ты понимаешь, что попытка коснуться моих эмоций могла стоить ей жизни? Её разум могло спалить на месте только потому, что ты не удосужился до неё донести, что чужое сознание – не место для её манипуляций!

Ох ты, значит, соседка Валерии не нормальный человек: нормальный эмоции дракона правящего рода, не зная форму его защиты, не проверяет. Интересно, у иномирянки смелости набралась или просто глупая?

Штар… потомственных менталистов с такой фамилией нет. Первое поколение или только отец не из менталистов?

– А зачем ты сдерживался? – фыркнул демонокот и качнул хвостом. – Убил бы её на месте, все остальные сразу бы поняли, что так делать нельзя. Памятник поставили бы глупой первокурснице, всем показывали в назидание. Практический пример всегда лучше теоретического, ай-я-яй, недосмотр!

– Брысь! – шикнул Элор, но демонокот спрятался за Санаду и противным голосом заявил:

– А что ты нервный такой? Любовницы не дают?

Санаду, обычно язвительный и насмешливый, в этот раз сохранял несвойственную ему серьёзность, внимательно смотрел на Элора, а тот… Элор его ненавидел. И боялся. И… был благодарен. Я читала это в его лице, в замученном взгляде, я была уверена, что именно эти эмоции смешивались сейчас в душе Элора с недовольством проступком Никалаэды Штар.

Именно Санаду сломил основную движущую силу ментальной установки, заставлявшей Элора, непомня себя, пытаться убить принца Линарэна. Боли того момента Элор забыть не мог.

– Прошу прощения, это действительно моя вина. – Склонивший голову Санаду был неожиданно искренне расстроен ситуацией.

А меня потрясло, что Санаду – глава вампирского кантона, имевший возможность плюнуть на претензии Элора – извинился и взял вину недоучки-менталистки на себя.

– Да что ты извиняешься! – возмутился демонокот из-за его ног. – Перебьётся этот гад чешу…

Поморщившись, Санаду молниеносным движением подхватил демонокота на руку, прижал к себе и зажал пасть, после чего, как ни в чём ни бывало, не обращая внимание на бессильно извивающегося зверя, продолжил:

– Я полагал, что доходчиво объяснил последствия такого поведения, но теперь вижу, что нет. Я пересмотрю программу обучения.

Распушённый хвост демонокота неистово бился из стороны в сторону. Санаду держал вырывающегося зверя крепко, мастерски так. Но он отчаянный: демонокоты крайне мстительны, и этот такого обращения наверняка не спустит.

Элор глубоко вдохнул, восстанавливая спокойствие.

– Никалаэду можешь не наказывать, – мрачно разрешил он. – Уверен, она поняла, чем ей грозит повторение эксперимента.

От неожиданности я голову к нему повернула и брови приподняла, но потом сообразила: Элор просто боится, что наказание подруги Валерии по его приказу может плохо сказаться на её отношении к принцу Арендару.

Под когтями демонокота затрещал чёрный сюртук Санаду.

– Спасибо за проявленную доброту. – Он, что редкость, не ёрничал. – Если на этом всё, я продолжу прогулку.

Демонокотовый хвост дрожал неистово, когти глубже погружались в одежду.

– Да, на этом всё, – подтвердил Элор.

Кивнув, Санаду развернулся и пошёл прочь. Шагов пять спустя отбросил от себя демонокота:

– Ты линяешь!

– Что за неуважение! – завопил демонокот. – Кто разрешил меня так хватать?! Да ты! Да я…

Они удалялись под ругательства противной зверюги.

Элор смотрел им вслед и хмурился. Менталистов он всё же не любил, и Санаду особенно. А я издалека наблюдала за котодемоном: он крутил хвостом, в его упругих резких метаниях вокруг Санаду читалось безмерное возмущение. Но демонокот не уходил, значит, ему что-то от него надо.

– Ладно, идём порядок дома наводить, – наконец отмер Элор.

Мысленно застонав, я напомнила:

– А у меня порядок.

– Да ладно, неужели не поможешь, не отвлечёшь часть внимания на себя?

– Нет, прости, но мой рабочий день как секретаря соректора уже закончился и до утра я, теоретически, свободен.

– Халэнн, – настала очередь Элора стонать. – Я один не справлюсь.

– Ничего не знаю, я вас к стольким любовницам не принуждал и ответственности за последствия не несу.

– Ты жесток, очень жесток, – Элор в целом шутил, но доля веры в эти слова прозвучала.

Любопытно.

* * *

Жестокость я проявила просто чудовищную: когда мы вошли в холл выделенного нам здания, и навстречу бросились Вейра, Диора с Сирин, я прошмыгнула мимо смутившейся своей дерзости Сирин на второй этаж и заперлась в комнате.

Вселялись драконессы бурно: иногда что-то билось, громыхало, доносился то смех, то отголоски возмущённых речей Элора и обиженно-капризных голосов Вейры и Диоры.

Я принялась неторопливо готовиться к встрече с Дарионом: отмокла и помылась в золочёной ванне, магией втёрла в кожу ароматные масла (тут был огромный выбор всевозможных разновидностей), вручную расчесала тяжёлые серебристые пряди, привела в порядок ногти.

Делала это всё нарочито неспешно, прислушиваясь к шуму в доме: мне надо было дождаться, пока все уснут или решат спустить пар в постели – только так я смогу уйти, не боясь того, что Элор начнёт меня искать: как соректор он, скорее всего, мог быстро вычислить моё местоположение на территории Академии.

Приходилось ждать.

Подумав, оделась в мужскую экипировку и припрятала за обшлагом запас изменяющего запах зелья: нельзя исключать, что у Дариона кто-нибудь окажется или мне от него придётся телепортироваться по делу.

Шум в доме стихал, но не так быстро, как хотелось бы.

Я подошла к дверям на балкончик и хотела их открыть, но вспомнила о маскировке, ведь на балконе меня могли увидеть. Боль трансформации надоела, но всё равно придётся измениться перед телепортацией к Дариону. И я, стиснув зубы, заставила кости и суставы сдвинуться.

Открыв двери балкончика, впустила в комнату свежий, чуть влажный ночной воздух. Он смешался с ароматами укрывших моё тело благовоний. Академия ночью была тиха и почти не освещена. На небе ярко-ярко горели звёзды. А мои пальцы дрожали.

Я отошла к креслу и рухнула в его мягкие объятия.

Время шло, и ожидание стало нестерпимым.

В доме кто-то шумно хлопнул дверью.

Вейра и Диора ссорились с Элором, и Элор ссорился с ними, а ведь он смертельно ранен, он может погибнуть в любой момент, исчезнуть навсегда, раствориться даже в воспоминаниях, а они так бездарно тратят время, не ценят эти моменты, разменивают их на глупую неприязнь.