— Ты убил Кирилла! — Илья Игнатович поднялся с корточек, опустил голову, глаза его налились кровью.

— Он же от тебя здесь прятался! — И Семен Александрович смотрел на Ерему зло, с отвращением.

— У вас неверная информация.

— Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, подонок? — Илья Игнатович подошел к камину, снял с крючка кочергу.

А Ерема, положив «розочку», вынул из-под рубашки пистолет. И передернул затвор.

Он понимал, что замять дело ему не дадут. И убивать стариков он не собирался. Проблем с ментами не миновать, но свой ствол он засветил. Во-первых, у него есть заявление, подписанное сегодняшним числом. Пистолет нашел, везу сдавать в милицию, все такое… А во-вторых, наличие ствола снимало с него хладнокровный расчет. Если бы он ехал убивать Кирилла, он бы его пристрелил. А так он просто шел за Ульяной, случайно стал свидетелем омерзительной сцены, в порыве чувств схватился за бутылку, а ствол так и остался за поясом. Не собирался он убивать Кирилла, все произошло в состоянии сильного душевного волнения.

А убил Кирилла именно он. Ульяна пусть даже не пытается взять вину на себя. Хотя, конечно, хотелось бы задать ей пару вопросов, например, какого черта она поперлась сюда?… Но даже если она ехала, чтобы встретиться с Кирюшей, все равно Ерема не отменит уже принятого решения. Кирюша пытался взять Ульяну силой, но Ерема не спешил, чего-то ждал. И дождался. А так он бы и убил этого гаденыша… Он и убил, что здесь непонятного?

— Убийца! — брызнул ядом Семен Александрович.

— Вызывай милицию, умник! — пренебрежительно глянул на него Ерема.

— Не надо милицию! — Ульяна мотнула головой.

— Поверь, мне ничего не будет. Убийство в состоянии аффекта — это лет пять, не больше.

— Лет пять?!

— Отстою на одной ноге… А ты нет! — Ерема качнул головой, твердо глядя на Ульяну.

Все, он принял решение, и пусть она даже не отговаривает его…

А она не отговаривала. Подъехали менты, появился следователь. Ульяна не стала ничего скрывать, рассказала, как пьяный Кирюша набросился на нее, как разорвал сарафан, требуя близости. Появился Ерема, ударил насильника по голове.

— А пистолет у вас откуда? — спросил следователь.

— Бандит он! — не сдержался Семен Александрович. — Вот откуда!

— Это неправда. А пистолет я нашел. Случайно, разумеется.

Следователь пробежался взглядом по заявлению, усмехнулся и велел надеть на Ерему наручники. Его доставили в отделение, закрыли в КПЗ, впрочем, ничего иного он и не ожидал. Впереди его ждали долгие годы заключения, и сознание уже настраивалось на это.

Ульяна появилась ближе к вечеру, привезла вещи, но ее к Ереме не пускали. Пока не подъехали Вахлам и Костяха, эти знали, как разговаривать с ментами, дали на лапу. Сначала в камеру к Ереме пропустили Ульяну.

— Это же не ты убил Кирилла! — она заплакала.

— Мои пальчики на бутылке? Значит, я. Это решенный вопрос.

— Даже не знаю, как тебя благодарить!

— Отблагодаришь. Если дождешься.

— Дождусь, дождусь… Конечно, дождусь!

— Это все, что от тебя требуется.

— Я ведь на самом деле хотела его убить, — совсем тихо сказала Ульяна.

— Кирюшу?

— Поняла, где он прячется, поехала к нему. В глаза посмотреть. И спросить, зачем он прикрылся мною?… Не звонила я ему, не говорила ничего. А он сказал, что звонила… Приезжаю, а он пьяный, глаза какие-то бешеные… Милиция при обыске наркотики нашла, кокаин, кровь на анализ взяли…

Ерема кивнул. Чем больше наркоты найдут в крови Кирюши, тем меньше лет заключения ему дадут.

— Я тоже понял, где он прячется, — сказал Ерема.

— Поэтому поехал за мной? — спросила Ульяна, настороженно глядя на него.

— Поехал к вам на дачу. А там… Я должен был убить этого урода. И я его убил. Все, вопрос закрыт.

Ульяна оставила вещи и ушла, сразу же после нее появились Вахлам и Костяха.

— Ерема, как же так? — Вахлам пыжился, изо всех сил изображая расстройство чувств, но предательская улыбка нет-нет да трогала его губы.

Он явно претендовал на место Еремы, а тут такая возможность подняться официально.

— Дела житейские.

— Адвоката тебе конкретного нашли. Дорогой, сука!

— Не подведет? — Ерема, казалось, заглянул Вахламу в самую душу.

Может, он нарочно фуфлового адвоката нашел, чтобы тот завалил дело. Или адвокат хороший, но не вытягивать будет, а, напротив, топить.

— Пусть только попробует! — разволновался Вахлам.

— Посмотрим, чего этот стоит, если дерьмо, заменим, — ничуть в том не сомневаясь, сказал Ерема.

Он сидел под следствием, слышал много историй, знал, что состояние сильного душевного волнения доказать очень сложно, даже невозможно. Это по силам только высококлассному адвокату — с опытом и, главное, со связями. Найти такого можно, но только за большие деньги.

— Да не вопрос!

— Все очень серьезно, пацаны, — сказал Ерема. — Но мы справимся. Года через три выйду на свободу.

— Не так уж и мало! — натянуто улыбнулся Вахлам.

— Ну так мы особо не расстаемся. Будем всегда на связи. Пейджер, сотовый телефон… Каждый день отчет, как дела на рынке.

Не собирался Ерема сдавать свои позиции, из кожи будет вон лезть, но удержит руку на пульсе событий. Так что пусть не радуется Вахлам.

Обвинение предъявили через два дня и сразу же отправили в следственный изолятор. Из душного «воронка» под лай разъяренных собак на приемку. Шмон, медосмотр, баня с прожаркой, склад и на сборку — в душную переполненную камеру. Ерема воспринимал все как должное, а утешал себя тем, что на его месте сейчас могла находиться Ульяна. Он сильный, выносливый, ему хватит воли и терпения отсидеть срок за нее.

На сборке он провел целые сутки, затем по гулким коридорам его доставили в общую камеру. Вертухай открыл дверь, Ерема заставил себя улыбнуться, глядя, как тюрьма распахивает перед ним объятия. Да, ему здесь будет не сладко, но важно помнить одно, в тюрьме нужно жить, а не существовать, тупо дожидаясь, когда закончится кошмар. Нужно жить, врастая в бесплодную почву душой и телом.

Дверь закрылась, за спиной тупик, а впереди такой же мрак. Камера вроде бы и не переполнена, есть свободное место, и даже не у параши. Но все равно тоска здесь смертная. Тесно, душно, вонь от параши, под потолком натянуты веревки, сушится одежда, белье, влажность воздуха сумасшедшая, Ерема вмиг покрылся потом.

От безделья сидельцы изнывали, от безнадеги зверели, многим хотелось выпустить пар, а тут вдруг новичка забросили, ясное дело, нашлись желающие оторваться. С верхней шконки у окна спрыгнул на пол среднего роста крепко сбитый паренек с глубоким шрамом под носом. Заячья губа у него была, врожденную расщелину зашили, а рубец остался. Грубый рубец, такой