— Однако вы несколько ошарашили меня. — растеряно призналась она.

— Вы уже закончили? — спросил мужчина, как ни в чем не бывало.

— Да, благодарю.

Принц передал ей флягу с вином. Сделав несколько крошечных глотков, девушка поморщилась и вернула округлую бутыль обратно. Поднявшись на ноги, Регон передвинул костер чуть дальше, чтобы переместить плащ на участок прогретой земли.

— Так будет теплее. Укладывайтесь.

Алексия прилегла на самый край, ближе к огню, и накинула на себя отстегнутую юбку. Она настороженно прислушивалась, пока принц укладывался позади нее, и даже замерла, почти не дыша, будто белый кролик перед матерым ударом.

— Расслабьтесь… Иначе не уснете.

Чуть опустив плечи, Лекси положила одну руку себе под голову и прикрыла веки, думая о том, как наверное переживает о ней Александр, не находя себе места. Тонкая улыбка коснулась ее губ, придавая лицу в отблесках костра манящую прелесть. Флер сна касался разума, развеивая все тревоги и страхи.

— Вы уже спите? — ворвался в ее начинающееся сновидение бодрый голос.

— Да.

— Не хотите рассказать, как оказались здесь?

— Не хочу.

— А почему никому ничего не сказали о том, что случилось на лестнице? — с такими же простыми интонациями задал Регон вопрос, будто между прочим.

Немного помолчав, так что принц уже было решил, что ответа не дождется, и его попросту проигнорируют, она соизволила ответить:

— Разве вам нужна война? Мне казалось, вы хотели укрепить Ккоролевство, породнив наши семьи.

— Она все равно будет. Так разве важна причина?

— С чего вы взяли, что придется воевать? — Лекси пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул на последнем слове.

— Мы расторгаем договор по причине смерти моего брата, а в одном из его пунктов указано, что если сторона не может сдержать условия договора, то королевство переходит под управление другой стороны. Ваш отец не успокоится, пока не получит Бетаф.

— Я не знала об этом. И вы так легко говорите о смерти брата.

— Брат… Он сам выбрал свою судьбу. Всевышний ему судья. — он замолчал, но тут же продолжил. — И да, это нормально, когда женщин не посвящают в политические дела.

— Однако ими активно пользуются в политике.

— С этим не поспоришь. Алексия… — Регон чуть приподнялся на локте и очень мягко обнял ее, почти не ощутимо, будто держал руку на весу, готовый в любой момент убрать.

— Вы замерзли и хотите, чтобы я поделилась с вами своей юбкой? — вопросила она, не открывая глаз и никак не реагируя на его прикосновения.

— Нет. То есть, да. Буду премного благодарен. — Лекси чувствовала, как мужчина улыбался.

Не дожидаясь от нее каких-либо действий, принц сам подвинулся ближе, тесно прижимаясь к ее спине, и чуть подвинул ткань, накрывая и себя. Его рука проскользнула змеей по изгибам талии, обнимая крепче, совсем не так, как минутой ранее.

— Я от вас убегу. — честно призналась принцесса.

— А я догоню. Ты будешь моей, Алексия. — прошептал он, касаясь губами ее ушка.

— Женщина не повод для войны, но если вы продолжите в том же духе, я расскажу обо всем, что происходило в памятную для нас обоих ночь. — девушка не кричала, не грубила, а лишь предупреждала спокойно и пусто.

— Смотря какая женщина… Смотря какая…

Все утро они беседовали ни о чем и обо всем, словно были старинными друзьями, собравшимися за кружечкой чая или игрой в карты. Регон улыбался, делал ей комплименты, а Алексия отвечала, но с каждым словом настораживалась все больше и больше. Изменения в Наследнике Бетафа пугали, сбивали с толку, забиваясь в голову нехорошими думами. Дорога до стоянки пролетела незаметно и чем ближе виднелись палатки, тем отчетливее в сознании девушки билась мысль о том, что ей срочно, смертельно необходимо повидать Александра.

— Спасибо за увлекательную ночную прогулку. И я буду благодарна вам, если вы никому о ней не расскажите.

— Все что захотите. Разрешите пригласить вас на завтрак?

— Опять на свежем воздухе? — рассмеялась принцесса.

— Нет-нет, что вы. Я не повторяюсь. В шатре.

— Охотно соглашусь, но ранее мне необходимо найти брата. Ума не приложу, где его искать. — она огляделась вокруг, рассматривая возвышения покрытые плотной тканью.

— Вам действительно так срочно нужен брат? Или время стерпит? — Регон тщательно подбирал слова, не желая выдать своего участия.

— Да. Вы знаете, где он?

— Он в крайнем шатре, но вам не стоит туда ходить.

— Отчего же?

— Просто поверьте на слово.

Алексия молниеносно развернулась и уверенно двинулась в сторону алого шатра на самый край стоянки, предполагая тысячи разнообразных жутких вариантов того, что произойдет с ней через несколько минут, но в реальности все оказалось многим страшнее.

— Ваше Высочество! — окликал ее Регон, медленно следуя за ней.

Принцесса лишь взглянула на слуг, порождая в их умах предстоящие кары, и они молчаливо отступили, освобождая проход для венценосной особы. Ступив в нутро сооружения, она по инерции сделала еще несколько шагов, после которых замерла, будто ноги ее вросли в ковры покрывающие землю.

С десяток одеял с пестреющими подушками были заняты совершенно обнаженной знатью. Опустевшие бутылки и бокалы сиротливо разместились между двумя, тремя, а то и четырьмя влюбленными. Конечно «влюбленными» этих людей можно было назвать лишь очень отдаленно, но для Лекси, еще не познавшей мужчину, раскинувшаяся картина так воспринималась легче, насколько это было возможно.

Александр, прикрытый простынею в самых откровенных местах, отдыхал в одной из импровизированных куч с двумя нагими барышнями, по возрасту не старше принцессы. Они спали у него на груди, обнимая с обеих сторон, будто и ничего такого противоестественного в этом не было. Ткани едва касались их тел, открывая упругие округлости всем на обозрение.

— Александр… — безмолвно проговаривали губы. — Алекс. — совсем тихий, едва слышный шепот. — Алекс! — громкий крик из дикой смеси отчаяния и боли.

Слезы лились градом, оставаясь разводами-змейками на лице, покрытом пылью леса. Собрав остатки гордости и ускользающих сил, принцесса вылетела из гнезда разврата, в то время как Александр в испуге открыл глаза, но увидел лишь силуэт убегающей сестры.

Ноги несли ее неведомо куда, двигаясь скорее механически, чем по желанию разума. Сердце трескалось, покрывалось кровоточащими расщелинами, сжимаясь в болезненных спазмах. Рядом с привязью для лошадей ее поймали сильные руки, не дающие спуска, и прижали спиной к своей груди.