Она терлась о его грудь сосками, подмахивала бедрами, пытаясь найти точку джи, которая унесет ее к звездам, а Питер наслаждался ее нежной кожей, ее волосами, которые шелком струились по его плечам, заставляя чувствовать все острее, покрываться кожу мурашками и вбивался в нее, желая лишь одного, продлить этот момент как можно дольше.

Когда Мэл застонала, а Питер почувствовал, что внутри у нее все клокочет от наслаждения, он позволил и себе расслабиться, изливаясь в ее глубины и прижимая ее к себе, чувствуя, как обмякла в его руках его любимая: — Я прощен?

— Да, если еще поможешь мне лечь в постель, буду тебя любить до конца своих дней, — с улыбкой проворчала Мэл, взлохматив его волосы и поцеловав в подбородок. Ну до чего дотянулась.

— Сейчас, минуту, — Питер помог ей надеть трусики и подхватив ее на руки отнес в кровать, укладываясь рядом и обхватывая ее со спины, прижимая ее к себе и обхватывая руками под грудью, утыкаясь в ее плечо. — Спи, ночь была слишком длинной.

А Мэл уже уплывала. И в этом сне она ничего и никого не видела, сразу оказавшись в теплых руках богов. Прижав к своей обнаженной груди ладонь Питера и улыбнувшись, она спала, без сновидений, окруженная его телом, его заботой, простив и поняв и его и себя.

* * *

Недалекое прошлое

Хенол стоял среди огромного пространства пещеры, с потолка капала вода, пол — утрамбованная земля. Сюда даже не проникает ни один лучик света, все пространство освещается факелами. Катакомбы, здесь лишь отверженные, изгнанные, каторжники. Костюм, который ему предложила Мерсил, сейчас представлял кровавый изрезанный кусок ткани на его плечах и на бедрах, с синяком на пол лица он все еще представлял угрозу для всех вокруг него стоящих. А вокруг него с мечами в руках и усмешками на лицах, полукругом стояла стража. Но его привлекали совсем не солдаты, а те, кто наблюдал за бойней. Его бывшие друзья, товарищи. Ради них он готов был стерпеть еще пару синяков, но только бы, чтобы они вступили в бой, спасая себя, ну и его заодно. Ведь каторжников намного больше чем стражи. Да, им страшно, да, они сломлены и избиты, да, не знают, почему он здесь, зачем он пришел. Он не успел ничего объяснить, как его схватили. Несколько человек отправленных с ним Мерсил, были убиты в первые минуты, а он смог выжить лишь потому, что спрятался среди отбросов, и смог отдышаться, собраться.

Хенол оторвал взгляд от Аарина и всмотрелся в зеленые глаза Иви. Черные спутанные волосы, но зеленые глаза сверкают на грязном лице с надеждой, отмечая каждое его движение, каждый его выпад. Молодой человек стоит впереди всех и наблюдает, на его лице такой азарт, что если бы не кандалы, он уже был бы рядом и помогал. Хенол помнил его на арене в столице. Помнил, как он уложил громилу и выиграл бой для одной из фрейлин Мэлисенты. Помнил, как Иви попал в замок и как они схлестнулись на площадке. Какие выверенные у него всегда были удары, будто он чувствовал противника, предвосхищая его удары. Но все было проще. У него была феноменальная память, Иви запомнил все, прокручивая в голове и накладывая на свое тело, запоминая не только глазами, мозгами, но еще и мышцами, будто сам это только что выполнил.

«Давайте, иначе некому вас будет отсюда вывести!»

Мерсил, эта женщина была кладезь мудрости, хотя такой она стала, лишь потеряв власть и очутившись в самом низу общества, которое решило забыть о ней. Что ее связывало с Мэлисентой, Хенол не знал. Но ее помощь была им оценена по достоинству.

У него на груди, на тонкой цепочке висел амулет в виде глаза, который мог открыть портал в столицу, перенося сразу до десяти человек. Мерсил очень хотела вернуться обратно, хотела обратно свои земли и дворцы, хотела славы и почета. Именно это у нее отняла Гревин Итон, и Мерсил всем сердцем желала ее падения и своего восхождения.

Когда Хенол предложил сделку, она согласилась, уже предвкушая свою выгоду и ей в эту минуту было все равно: справится или нет Хенол. Она точно знала, что если он пришел к ней, значит Мэлисента начала действовать и она может медленно, но двигаться к столице к тому ее прошлому, где она владела рабами и получала хороший доход.

А на Хенола уже нападали. Отбив удар, он периферическим зрением отметил, что Иви начал действовать.

«Давай. Не спи, но и не спеши».

Иви медленно шел к лежащему на спине охраннику, пытаясь не привлечь внимание тех с кем дрался Хенол, мертвому не нужны ключи от его кандалов, а вот ему пригодятся. Сейчас ему нужны были эти ключи как воздух, которым он дышал. Даже если Хенол пришел не ради них, а для чего-то еще, он вырвется отсюда. Просчитав все плюсы и минуты, он начал действовать больше на инстинктах, чем думая.

А Хенол дрался, отбивая удары и принимая их, давая Иви время и возможность и надеясь, что его такой героический поступок будет им оценен по достоинству.

ГЛАВА 32 Свобода опьяняет…

Иви вступил в бой, нападая со спины на стражу и отбрасывая уже ему не нужные ключи в толпу каторжников. Хенол лишь отметил, что дрался Иви с ожесточенностью, звериной какой-то, не щадил никого, бил сразу на поражение, с оскалом на лице таким, что в эту минуту Хенол даже подумал, что может быть его миссия будет провалена как только эти несчастные выйдут из пещер.

«Родная, я не знаю получится ли мне выйти живым из этих катакомб. Прости, но может так случиться, что у тебя будет на одного мужа меньше. Но я обещаю, в следующей жизни обязательно вернусь к тебе и отработаю сразу за две».

А стража прибывала. Хенол ошибся, катакомбы охраняли хорошо. Но позади него вставали лежачие, еще совсем недавно мертвые каторжники, которые решив, что если у них появился шанс стать свободными, собирались драться зубами, но получить ее, эту свободу.

Час боя и все кто хотел получить свободу — ее получили. Хенол сидя у стены и перевязывая руку, наблюдал, как оборванцы переодевались в добротную одежду стражи, меняли обувь, стаскивая ее с мертвых тел и улыбались беззубыми ртами. Да, их хорошо потрепала жизнь. Но ведь сюда ссылали смертников, потому, что он хотел увидеть? Балы и хорошая пища, здесь не в почете.

Рядом опустился Иви