мёртвыми, так и есть. А ведь Бьянка возится, массирует, перебирает каждый палец, вращает и гладит стопу, сгибает и разгибает ноги в коленях – пытается расшевелить.

Но меня, как бы глупо ни было, беспокоит не паралич ног, а то, что я не могу не то что потерпеть, а предугадать, когда польётся.

И все равно я безудержно счастлив. Пожалуй, я никогда в жизни не был так счастлив, как в эти дни, окружённый ее заботой. Мне стыдно перед Бьянкой, но справиться с чувствами я не могу.

Она, как уже вошло в привычку, протирает спину влажным полотенцем, убирает остатки направляющего рисунка и помогает мне сесть, сама устраивается рядом и, обняв сзади, кладёт голову мне на плечо, устало выдыхает и тут же делится:

– В рекомендациях сказано, что ещё четыре-пять раз провести чистку. Тебе не показалось, что сегодня дряни было меньше? Заканчивается? И на картинке красноты очень мало.

Бьянка озабоченно хмурится. Ее явно беспокоит то, что ей показало ее зеркало, но рассказывать Бьянка не спешит. Впрочем, я и сам догадываюсь. Отраву выведем, но последствия-то никуда не денутся.

Тело в очень плохом состоянии.

– Как думаешь, я могу сходить в деревню? – спрашивает Бьянка и доверчиво трётся щекой о мое плечо.

Проклятье!

Она мечтала о деревне с самого начала, болтала о походе без умолку, а после нападения отложила планы, и вот теперь вернулась к теме, советуется. Я очень хорошо понимаю, что деревня может стать нашим спасением, что Бьянка приобретёт продукты, наймёт слуг. То, что Бьянка хочет хоть ненадолго сбежать, я тоже понимаю, и я бы ждал её хоть день, хоть два, но…

Как я отпущу ее одну, без защиты?!

Я не верю, что пропитая шлюха, Крысеныш и трусливая гаденькая девица, тоже из низов, додумались напасть на княжескую резиденцию сами по себе. Такие, как это трио, боятся и прячутся по щелям, нападают исподтишка и работают наверняка, даже с равными не связываются, только с заведомо слабыми. И вдруг… Моего статуса достаточно, чтобы их напугать до икоты. Но они посмели.

А ещё боевой жезл. Дешёвка, но для такого отребья всё равно слишком роскошно.

Вывод напрашивается – их натравил кукловод. А значит, даже во двор выходить опасно.

Кукловод не мой бывший друг – это единственное, в чём я уверен. Во-первых, ему точно не нужно продолжение династии, чтобы его правление стало законным, кровь Нордтаг должна исчезнуть. Во-вторых, я был полностью в его власти, отребье просто не нужно – приходи и свободно делай, что хочешь. Он и делал…

Убить Бьянку? Но Крысёныш не пытался убить, нет – их целью был я.

Получается, что в игру вступила третья сила, но сколько я ни думаю, не могу понять, кто действует из тени.

Однозначно – враг.

Я дважды опускаю взгляд.

– Ну да, опасно высовываться, – соглашается Бьянка, и я уверен, что она останется в резиденции.

Я эгоистично рад.

Бьянка понимающе усмехается и гладит меня по волосам, а я пытаюсь понять руку, но сил не хватает, и рука безвольно падает на диван.

– О, у тебя лучше получается! – Бьянка ловит мою ладонь и переплетает наши пальцы.

Я отвечаю лёгким пожатием.

– Даниэль! Я же забыла, что у меня для тебя есть!

Что?

Бьянка вскакивает и уносится вглубь дома.

Ещё одна странная черта…

Я привык начинать дело и заканчивать, не отвлекаться, а Бьянка прыгает с темы на тему, будто фокусница жонглирует. Я никогда не видел подобного стиля и, главное, вообще не могу представить, у какого народа принят подобный образ действий.

У лунных эльфов? Тоже нет…

– Лови!

Она принесла мне тряпку…? Вопреки своим же словам, Бьянка не бросает, а показывает предмет с открытой ладони, и это очень корявый тряпичный мяч синего цвета. Шил его кто-то безрукий. Стежки уродливы – слишком большие, кривые, неодинаковые, зазоры между ними тоже непомерно большие. А уж то, что нить выбрана не в тон, а тёмно-зелёная, вообще за гранью.

Я смотрю, и Бьянка с полувзгляда улавливает моё недоумение.

– Это тебе для рук, – поясняет она. – Я набила гречкой. Можешь сжимать, катать, мять. Я уверена, тебе пойдет на пользу.

То есть это…. она сшила?!

Как?!

Любая аристократка, из какой бы обедневшей и разорившейся семьи она ни была, с детства учиться рукоделию. Да так ужасно не сошьет даже крестьянка! Даже я бы до паралича справился лучше. Такое впечатление, что Бьянка взялась за иголку впервые в жизни и даже не знала, какой стороной колоть, пыталась обратной.

Но я уверен, что в детстве Бьянка получала уроки – лет десять назад грянул скандал с ее преподавательницей, обвинившей отца Бьянки в покушении на свою честь.

Что-то у меня перестает складываться.

Бьянка… на самом деле не Бьянка?

Да уж, открытие, а вопросов только больше. Кто она в действительности? Зачем помогает? И помогает ли? Вот именно! С чего я решил, что она на моей стороне? Один раз я уже доверился улыбчивому мальчишке, закрывшему меня от нежити своим телом и получившему страшную рану через все лицо. За свою доверчивость я хлебнул сполна, но чуть не повторил роковую ошибку.

Доверять нельзя никому, и Бьянка не исключение.

– Даниэль?

Мне так больно, что я задыхаюсь.

Бьянка, почему так? Я обманулся…

Я смотрю на неё, и Бьянка отвечает улыбкой. Она переворачивает мою ладонь и вкладывает в пальцы мяч, который сшила. Сама. Для меня. Ради меня. Разве можно устоять? Тряпичный уродец кажется самым прекрасным мячом в мире, достойным своего места в родовой сокровищнице. Я стискивал пальцы словно хочу порвать игрушку. На ощупь внутри действительно гречневая крупа.

Доверять нельзя.

А если никому не доверять, то зачем жить?

Но могу ли я доверять Бьянке, которая совсем не Бьянка, а девушка с божественным артефактом и тайными целями?

Глава 31

Казалось, жизнь налаживается.

Даниэль уверенно садится на диване – это же прекрасно, что ему больше не нужно таращиться в потолок и терпеливо ждать моего пробуждения. Он учится держать ложку, а со вчерашнего дня у него получается полноценно жевать мягкую пищу, и вариантов, что я могу ему предложить стало в разы больше.

Пока что у Даниэля по-прежнему парализованы ноги, и не вернулась сила в руки, нарушена мелкая моторика, но я вижу прогресс и уверена, что окончательная победа над параличом близка.

Самостоятельно дотянувшись до листка бумаги, Даниэль попытался писать, но у него не вышло, карандаш выскальзывал из непослушных "деревянных" пальцев, и с того момента Даниэль…