– Два анонимных послания. Тебе и мне, – таинственнопроизнесла Зинуля и приложила палец к губам, – твое я не читала, конвертзапечатан. Возможно, там есть какая-нибудь подпись типа «доброжелатель».

– Что? – машинально переспросила Ника. Шок никак непроходил.

– Мне ведь денег дали на билеты. И просили тебя разыскать.Слушай, давай сначала поедим. У меня живот болит от голода. Утром в гостиницепожевала печенья, и с тех пор ни крошки во рту. История долгая и путаная, наголодный желудок не разобраться.

– Какая история? О чем ты?

– Это связано со смертью Никиты. Давай сядем за столик, и ятебе изложу все по порядку.

– Хорошо, – кивнула Ника.

Занято было только два столика из десяти. За одним сиделиработяги в спецовках, за другим – две нищие аккуратненькие бабушки. Никто дажене взглянул в сторону жены нового губернатора. Никому дела не было до случайнойэлегантной дамочки.

– Пельмешки будешь? – спросила Зинуля, деловито хватаязасаленный пластмассовый поднос и шлепая его на решетчатый прилавок.

– Ты забыла, я их терпеть не могу.

– Да, действительно. Вареное тесто, – улыбнулась в ответЗинуля, – ты с детства не ешь ни вареники, ни макароны, ни пельмени. Я помню,конечно, помню. Но только здесь нет больше ничего.

– Шпроты возьмите, – зевнув, посоветовала толстая раздатчицав марлевом колпаке, накрахмаленном До фанерной твердости.

Две скрюченные черные рыбки плавали на блюдечке в ржавоммасле. Над этим блюдечком, за облезлым столом в уголке пельменной и распечаталаНика странный конверт. Собственно, конверт был самый обычный, почтовый, безмарок и адреса. Только две буквы в уголке: «Н. Е.», написанные от руки, синимичернилами. И почему-то от этих двух буковок, которые обозначали всего лишь ееимя, «Ника Елагина», тревожно стукнуло сердце.

Внутри был листок бумага с текстом, отпечатанным на староймашинке.

"Вероника Сергеевна! Ваш давний знакомый Ракитин НикитаЮрьевич найден мертвым в общежитии гостиничного типа, в комнате ЗинаидыРезниковой. Следствию удобней, если смерть Ракитина будет выглядеть какнесчастный случай. Но он убит. Это заказное убийство, выполненное с хитройинсценировкой. Заказчика вы знаете. К несчастью, слишком хорошо знаете. Это вашмуж. Вам решать, ввязываться в эту историю или нет. От вас зависит, останетсяли убийство «несчастным случаем».

Простите, если потревожил вас напрасно. Однако никто, кромевас, в этом копаться не станет. Я сам не уверен, надо ли что-то доказывать,кого-то разоблачать. Слишком высокого ранга заказчик, слишком хлопотно сажатьего на скамью подсудимых, особенно сейчас. Но все-таки мне кажется, ради себясамой, вам стоило бы разобраться в случившемся и отправиться в Москву как можноскорее. Еще раз простите".

Никакой подписи.

Зинуля, с аппетитом уплетая вторую порцию пельменей сосметаной, вытащила из кармана другой листок, измятый и уже порядком засаленный.

– А вот это было для меня.

К Зинуле аноним обращался сухо, деловито, перечислял попунктам, что ей следует сделать:

"1. Здесь семьсот долларов. Этого достаточно, чтобыкупить билеты на самолет Москва-Синедольск и обратно. Все, что останется,можете взять себе.

2 Вам необходимо встретиться с Вероникой СергеевнойЕлагиной, вашей давней знакомой, и передать ей то письмо в запечатанном виде,без свидетелей. Веронику Сергеевну можно найти в городской больнице, вхирургическом отделении. По вторникам и пятницам она консультирует в кабинетезав.отделением с девяти до трех.

3. Оба письма, ее и ваше, не должны попасть в чужие руки нив коем случае. При неожиданной экстремальной ситуации постарайтесь ихуничтожить.

Будьте разумны и осторожны".

Ни числа, ни подписи.

– Жуть какая-то, – вздохнула Зинуля, – кстати, помянуть-томы с тобой должны Никитку или как? Здесь только всякую гадость продают. Но ядевушка запасливая, – она подмигнула и извлекла из своего потрепанного рюкзачкаплоскую фляжку.

– Что это? – спросила Ника, когда в ее руке оказалась крышкаот фляги и в нос ударил крепкий кисловатый запах.

– Коньячок. Давай, не чокаясь, пусть земля ему будет пухом.– Зинуля жадно припала к горлышку фляги.

Коньяк был гадкий, сивушный. Ника зажмурилась и залпомвыпила. А потом заставила себя еще раз перечитать оба послания. Они былиотпечатаны на стандартных листах финской бумаги, на старенькой машинке с мелкимнестандартным шрифтом. Лента, вероятно, была совсем новая. Ника заметиланесколько грязных пятен. Буквы получились жирно, расплывчато. "К" и"л" западали. Но имелась буква "ё", которая встречается вклавиатуре только очень старых машинок.

Она подумала, отстраненно и деловито, что надо показатьанонимку Игорю Симкину, начальнику охраны мужа. Он найдет возможность снятьотпечатки пальцев. На всякий случай.

Как ни странно, Ника почувствовала некоторое облегчение. Ейвсегда было легче работать мозгами, чем сдаваться на милость собственнымчувствам. А чувство сейчас было только одно: жуткая, не правдоподобная боль.Анонимка имела мощный отвлекающий эффект Она стоила того, чтобы на нейсосредоточиться. Повеяло шантажом и провокацией. Кому и зачем это понадобилось?Псих какой-нибудь? Гриша – знаменитость вокруг знаменитостей всегда крутятсявсякие психи. Но откуда столько денег у сумасшедшего? Ситуация требовалаледяной, беспристрастной логики. И отлично. Получилось нечто вроде местнойанестезии. В самый раз сейчас.

– А теперь объясни мне, спокойно и вразумительно, чтопроизошло? Каким образом к тебе попала эта пакость? Кто передал деньги набилеты? – Ника глядела в одну точку, мимо Зинули, мимо веселых голубых глаз, вмутное стекло пельменной.

– А про Никиту не хочешь спросить?

– Нет, – Ника помотала головой, – нет. Про Никиту потом.Позже.

– Я понимаю, – кивнула Зинуля, – но все равно придетсярассказывать по порядку. С самого начала.

Иначе ты ничего не поймешь. Сначала погиб Никитка, а потомуж были анонимки.

– Ладно, – эхом отозвалась Ника, – давай сначала и попорядку.

– Дней десять назад Никитка попросился ко мне пожить. Иумолял никому ни слова.

– Он как-то объяснил почему?

– Разумеется. Он сказал, ему надо побыть одному.

– Подожди, но он ведь и так жил один в последнее время.Родители уже полгода в Вашингтоне, пустая огромная квартира…