– Спасибо, – я кивнула и взяла одежду. – Отвернись только, пожалуйста.

Артур посмотрел удивлённо, но потом, беззлобно усмехнувшись, всё же отвернулся, а я снова подумала, что точно ничего не заподозрила бы, если бы собственными ушами не услышала. И мне очень, очень хотелось бы взять и забыть тот разговор, поверить в его искренность, но, к сожалению, правды было не изменить.

Я молча натянула одежду. Она пахла немного залежалым и чуть-чуть сигаретами, но была чистой и не порванной. В целом, выбирать не приходилось, так что я была и этому рада.

Артур тоже переоделся, сложил в пакет моё платье и свои вещи, а потом протянул мне шоколадный батончик. Есть хотелось, но я всё равно отказалась. Всё чего желала, так это прийти домой, запереться в своей комнате и хорошенько выплакаться в подушку.

– Ну что, потопали? – кивнул Артур на дверь.

– Пешком?

– Нет, конечно, пешком мы будем до вечера идти и то опоздаем, – хихикнул он. – До площади дойдём и такси вызовем. Кстати, твой телефон.

Он протянул мне мой смартфон, я засунула его в карман, и мы вышли на улицу. Было достаточно зябко и сыро, уже расцвело, но небо ещё было серое, а на востоке алое.

– Быстро пойдём – согреешься, Мышка, – Артур растёр мои плечи своими большими тёплыми ладонями. Мне очень хотелось прикрыть глаза и испытать от этого прикосновения удовольствие, но вместо этого я почувствовала только саднящее неприятное ощущение.

Дошли до площади у старого дома культуры мы действительно быстро, а там нас уже ждало такси, которое Артур вызвал по дороге. Мы сели на заднее сиденье, и он обнял меня за плечи, попытался привлечь к себе, но я вывернулась.

– Ты чего надутая такая?

– Спать хочется, – пожала я плечами и отвернулась к окну. – Не обращай внимания, я когда сонная, всегда такая.

Трогать он меня не стал, даже промолчал, но градус между нами явно опустился. Кажется, даже прохладнее стало как-то в салоне машины.

Дома, слава Богу, никого не было, несмотря на мои опасения. Папа и мама, как и предупреждали, написали, что будут утром после показательной тренировки. Я озвучила сообщение от них Артуру, пожелала удачи, и мы разошлись каждый к себе. Он готовиться к важной тренировке, а я… жалеть себя.

Перед моей комнатой он затормозил, придержав за локоть.

“Пожалуйста, только ничего не говори, мне так больно слышать от тебя ложь” – хотелось попросить его, но я не смогла решиться и просто молча подняла глаза.

– Мышка, ты какая-то не такая, – он сузил глаза и посмотрел очень проницательно.

Мне даже захотелось опустить взгляд, чтобы он не прочёл в нём мои истинные чувства, но я выдержала, хотя в груди всё клокотало.

– Обычная, – натянуто улыбнулась я, а у самой аж скулы заболели, настолько хотелось высказать ему всё что я думала на самом деле. Я даже тайно надеялась, что, возможно не так всё поняла, и Артур опровергнет мои страхи. Но правда такова, что инсинуаций быть не могло, он сказал всё чётко и понятно. – Говорю же – сонная.

– Ну тогда иди спи, – подмигнул, но в глазах мелькнула тревога. Заволновался, что я всё отцу расскажу?

Он потянул меня к себе, склонился и поцеловал, заставив сердце болезненно пропустить удар.

А потом я ушла к себе, и едва дверь закрылась, силы меня оставили. Я не дошла до своей подушки, чтобы излить ей свою обиду и боль. Осела прямо на пол, закрыла ладонями лицо и наконец расплакалась, позволив боли выйти наружу таким способом. Невольно, как ни боролась с этим, но вспоминала его прикосновения, его нежные поцелуи, трепетные прикосновения. Его осторожность и деликатность.

Хорошо постарался, да. А всё равно вышла “гиблая, нафиг не нужная хрень”.

А я дурочка уши развесила, разомлела, поплыла… И, кажется, влюбилась. Ох.

Но ему этого знать совсем не обязательно.

Глава 20

Артур

– Ты, блин, совсем варёный какой-то, – Максим Романович положил мне на плечо тяжёлую ладонь и чуть сжал. – Спать поздно лёг?

– Угу, – он был весьма прав в своих наблюдениях.

– Отыграли хорошо в любом случае, думаю, инвесторам понравилось. Хотя что бы они там особо понимали, – он махнул пренебрежительно рукой. – Особенно бабы. Так, поглазеть пришли.

А глазели тётки и правда липко. Помыться после этой показательной трени захотелось даже не потому что вспотел, а стало как-то мерзко. Особенно от того, как посылала воздушные поцелуи престарелая блондинка с губами такой формы, будто ей их дверью придавили и поёрзали ещё туда-сюда.

– Да ты не тушуйся, парень, – усмехнулся тренер. – Это теперь часть твоей карьеры. Кроме ног, чтобы пинать мяч, тебе понадобиться ещё и ослепительная улыбка и обаяние. Учись. Ты им улыбайся, а сам о своём думай. На автомате.

Да уж. Я снова почувствовал себя продажной девкой, выставленной на торги.

Но представление закончилось, мы с парнями разбрелись по душевым, а тренер и его жена увели гостей на ранний завтрак. Не знаю как им после ночи гуляний ещё чего-то хотелось, но мне думалось об одном – как быстрее оказаться и дома и завалиться в кровать.

Ну и о Мышке, конечно, тоже. Оно само о ней думалось. Даже воду в душевой пришлось сделать прохладнее. Уж как-то стрёмно было войти в душ нормальным, а выйти со стоячим хером. Пацаны ржать ещё год будут.

А вообще мыслей было много. Как теперь всё будет дальше, придётся ведь скрываться. Вряд ли тренеру понравится, что я закадрил его дочь. Какое бы будущее он мне не пророчил, я для него просто оборванец из детдома. Он может в меня вложиться ради карьеры, но не ради дочери. Ей, уверен, подберёт мажора какого-нибудь, сынка одного из таких вот партнёров. Как тот придурок со вчерашней вечеринки. Или этот её слюнявый кореш.

При этих мыслях кровь внутри стала закипать. Стоило только представить, как чьи-нибудь холёные лапы прикасаются к моей Мышке, внутренности будто на сковороду раскалённую вывалили.

Нет уж. Моя теперь. Не отдам.