Элеонора Марамолли вернулась обратно в свой замок, и тут же незамедлительно велела прибыть портнихе, что бы пошить новое платье.

Неделя, отведенная на сбор налогов прошла довольно быстро, Элеонора к слову больше делами графства не занималась, хотя налоги принимала, в промежутках между развлечениями. Но сегодня она решила сделать исключение, и отправится осматривать свои владения.

Графство Бурдоро растягивалось на многие мили, и объехать все за один день было не реально, но графиня все же решила это сделать. В дорогу она надела роскошное платье с кружевами, болотного цвета и на голове ей сделали красивую прическу с множеством локонов и кос, весь ее вид говорил о том, что она скорее едет на королевский бал, нежели на осмотр земель.

Проезжая мимо крестьянских деревень и угодий, она была сильно недовольна, почему крестьяне так медленно работают, и почему в полях нет юных девушек и молодых юношей.

Не прошло и полдня, как графиня начала злится невесть на кого, просто она устала от всей этой тряски в карете, а потому решила остановиться в ближайшем замке, который не заставил себя долго ждать.

Граф Лоренцино не ожидал визита новой правительницы, а его жена так и вовсе растерялась, впрочем даже в чужом доме Элеонора взяла борозды правления в свои руки.

— Ну что, вы так на меня смотрите? Чаю налейте, с пончиками, да побыстрее. — с порога заявила графиня Марамолли.

— Да, госпожа, как прикажите. — затараторил Эдвард Лоренцино, а потом «гаркнул» на супругу. — Что ты все стоишь? Не видишь что ли, к нам важная особа пожаловала, поторопи слуг.

— Да леди, я мигом. — присев в реверансе сказала графиня Юлиана Лоренцино.

Супруга графа скрылась за углом комнаты, а Элеонора прошла к мягкому дивану, и без приглашения вольготно села на него, с таким видом будто бы она не простая графиня, а сама королева.

— А скажите мне, граф, как идут дела в ваших владениях? — спросила Элеонора.

— Хорошо идут, леди Марамолли. — ответил граф Лоренцино.

— А чем занимаются молодые крестьяне? — продолжила свой допрос хозяйка графства Бурдоро.

— Так знамо чем, дома по хозяйству занимаются, пока родители в полях и на фермах. — гордо ответил граф Лоренцино.

— Так нечего им дома сидеть, пускай тоже в поля идут и работаю наравне со всеми. — сказала, как отрезала графиня Марамолли.

— Но как же так, где ж это видано, а дома-то кто тогда будет за личным хозяйством приглядывать. — возмутился граф.

— У них на это есть ночь. — сказала Элеонора.

Граф хотел было возразить на это, но графиня Марамолли взмахнула рукой, дескать «молчать». Элеонора в последнее время вообще взяла привычку обращаться с равными ей по титулу, как с простолюдинами.

Юлиана и две ее служанки все это время стояли в стороне, дабы не мешать отдыху графини, и по всему было видно, что ее нежданный визит никому не принес радости.

После обеда, хорошо отдохнув графиня вновь села в карету и отправилась в путь, только в этот раз в обратный, к себе в замок, осматривать владения более у нее не было настроения.

По возвращению же, она немедленно издала указ, в котором теперь приказывала всем юным крестьянам работать наравне со взрослыми, вызвав тем самым еще больше негодования.

И все бы ничего, если бы на этом нововведения закончились, но нет, графиня посчитала, что этого мало, и решила увеличить рабочий день, так как когда она возвращалась домой, было еще светло, а на полях никого не было, тем самым еще больше настроив простой люд против себя.

Аристократы радовались, что их миновала такая плачевная участь, но не долго. Через несколько дней Элеонора приказала собрать всех на площади вновь, и озвучила им новый приказ:

— С сегодняшнего дня, все налоги повышаются, а это значит, что теперь вы, господа графья будете больше платить золотых монет, а ваши крестьяне давать продовольствия.

— Но госпожа графиня, налоги не поднимались уже много лет, и ни одно другое графство их не повышает. — сказал граф Себастьян.

— Меня не интересует жизнь в других графствах, я как хозяйка Бурдоро в праве вносить свои распоряжения. — ответила графиня Марамолли.

По площади, как и в прошлый раз, пробежал шумок, но на этот раз больше никто не стал высказывать своего мнения, поняв, что переубедить взбалмошную графиню бесполезно.

Графиня Марамолли уехала, и народ разошелся. Да только ведь этим же вечером собрались благородные в доме графа Клорне, и стали они обсуждать, что нужно рассказать королю Энерею, о том, что твориться в графстве, дабы тот приструнил возомнившую себя королевой графиню. На том и порешили, в пятницу поехал граф Горден к королю.

Ранним утром субботы, нарушив крепкий сон о грезах власти, графиню Марамолли разбудила прислуга.

— Ты что себе позволяешь?… Кто ты такая, что бы вот так врываться ко мне в покой… — кричала графиня на служанку, и била ее кулаками.

— Госпожа графиня… — пыталась хоть слово сказать горничная.

— Да ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю… Да я тебя… — продолжала кричать гневная графиня.

— Леди, вам срочное письмо… — в промежутках, когда графиня переводила дух, бедная девушка пыталась объяснить свой поступок.

— И что? Когда я проснулась бы, я его сама прочла бы…Ты кем себя возомнила, или ты думаешь, что какая-то там писулька мне дороже собственного отдыха… — не останавливалась Элеонора.

— Нет, леди… Просто оно… — снова мямлила несчастная.

— Что оно? — рявкнула графиня, да так, что аж стекла задребезжали.

— От короля… — сказала девушка, закрывая лицо от очередного удара, которые до этого сыпались от графини, только на этот раз его не последовало.

— Король прислал мне срочную записку? — спросила в миг успокоившаяся и побледневшая графиня.

— Да, леди. Гонец только что ее принес, и передал, что его высочество велел отдать его вам немедленно. — наконец-то все объяснила горничная.

— Дай сюда. — велела графиня, протягивая руку за письмом.

Графиня просто вырвала письмо у служанки из рук, а потом вновь недовольно прикрикнула на нее:

— Ну что ты стоишь как каменная, посвети немедленно!

И горничная быстро метнулась за свечой, а после стала аккуратно подсвечивать госпоже, стараясь при этом не подпалить ее волосы, которые так и норовили упасть на огонь.

Леди Элеонора быстро прочла записку, и с каждой новой строчкой она становилась все более хмурой, это явно свидетельствовало о том, что новости были для нее не благими.

— Иди и вели немедленно собирать экипаж, пришли ко мне прислугу, я еду во дворец. — приказала Элеонора слегка дрожащими губами.

— Как прикажите, леди. — и сделав книксен горничная удалилась.