Воин кинул на меня очередной трудночитаемый взгляд, а потом снова напряженно уставился в темноту, пытаясь следить за дорогой.

— И ты не боишься оставлять мне все золото? — Выдал наконец-то он волнующий его вопрос.

— Чего именно мне следует, по-твоему, опасаться?

— Что я исчезну с монетами.

— Разве ты забыл, что я сказал Флогии, когда мы заключили договор? — Я откинулся назад, насколько позволяли козлы телеги, и уставился на завораживающую красоту неба. Как же прекрасна ночь в этом мире… вот бы немного полетать под этим великолепием…

— Ты много чего говорил, — недовольно буркнул воин. — В том числе и откровенную брехню.

— Ну да, было такое. Но кое-что я сказал искренне, от чистого сердца. Партнеры должны доверять друг другу, Астал, это самое важное. Не знаю, как ты, а я верю тебе и знаю, что ты не обманешь сироту.

Воин шумно сглотнул слюну, а потом резко вздохнул, словно собирался что-то возразить, но смолчал.

— Может я и ошибаюсь, ведь я всего лишь ребенок, — продолжал я давить на жалость исполина. — Но даже если ты обманешь меня, продав свою честь за желтый металл, я все равно буду благодарен судьбе за то, что за этот важный жизненный урок она возьмет с меня всего лишь пятьсот золотых, а не что-нибудь более дорогое…

— Ты можешь довериться мне, дьяволёнок, я тебя не подведу, — просипел Астал каким-то странным голосом, словно от избытка чувств ему сдавило горло.

— Почему вы постоянно сравниваете меня то с дьяволом, то с демонами?! — В эту фразу я постарался вложить все возмущение и негодование, какое только смог из себя выдавить.

— А, значит, теперь это тебя задевает? — По изменившемуся тону здоровяка я понял, что тот широко ухмыльнулся. — Но ты не обижайся, я тебе так называю в хорошем смысле…

Ох, наивный смертный… если бы ты видел Короля Демонов так же близко как я, то ты бы ни за что во вселенной не стал пятнать свои уста его именем… И уж тем более бы ты знал, что никакого хорошего смысла быть в принципе не может, когда речь заходит о нем…

— Хочу признаться, Данмар, — тихо продолжил откровенничать воин, — я до последнего думал, что ты просто чья-то марионетка, которая делает то, что ей прикажут. Я не верил, что ребенок, вроде тебя, может провернуть что-то такое, что провернул ты. Но я пересмотрел свое убеждение, когда ты начал торговаться с Флогией. Знаешь, мелкий, я ведь больше двух лет служил у нее в охране. Я нередко стоял за ее спиной, когда она заключала свои сделки. Ворган свидетель, она вела дела с такими людьми, которые одним только своим видом заставляли меня нервно стискивать рукоять меча. Но знаешь что?

— Что? — Подыграл я воину, хотя мне было совсем не интересно слушать об этой женщине.

— Флогия всегда держалась с королевским достоинством, кто бы перед ней не находился. Даже иные вельможи из-за этого чувствовали себя неуютно в ее обществе. И она в любых переговорах стальной рукой держала бразды, задавая тон всех бесед. Но сегодня… когда она говорила с тобой, я впервые увидел ее растерянной.

— Ты серьезно? — Вскинул я бровь, хоть мой собеседник, следящий за дорогой, и не мог видеть этого жеста.

— Абсолютно! — Утвердительно потряс головой великан. — Уж поверь мне, я видел, что она не знает, с какой стороны к тебе подступиться и на что давить. А вот ты, впервые ее увидавший, на ходу перекроил весь наш план и все-таки добился успеха! Вот что поразительно! Только после этого я понял, что за тобой не стоит ничьей могущественной тени, шепчущей и подсказывающей, как поступить дальше.

— Да ладно тебе, — не принял я похвалу воина, — просто я ей понравился, только и всего.

— Не делай из меня дурака, Данмар, — обиделся здоровяк, — я же не слепой! Я видел, как ты кружил вокруг Флогии, выискивая слабое место, словно коршун над умирающей добычей! Кто бы не натаскивал тебя, кто бы не готовил к подобному разговору, он не сумел бы предусмотреть всего. Ты все это делал сам!

— Ну, может и так, — нехотя признал я. — И что тебя в этом удивляет?

— Где ты научился так торговаться, малец?! Как ты можешь вести беседы наравне с потомственными купцами, которые торговлей сколотили себе целое состояние?!

— Я же сын ремесленника, забыл? — Хохотнул я. — Мой отец тоже торговец, только продает он результаты своих трудов.

— Ты хочешь сказать… я… ты…

Астал не смог найти слов, чтобы возразить на такой простой и очевидно неправдивый аргумент. Но что он хотел мне сказать я не узнал, потому что мы свернули свою оживленную беседу, завидев впереди на дороге оранжевый огонек. При приближении к нему оказалось, что тут дежурил мордатый толстяк с факелом, которого мы не могли объехать, а только стоптать.

— Че, мастеровые, припозднились, али как? — Обратился он к нам, ощерив щербатый рот в кривой усмешке.

— А твой какой интерес? — Тут же отозвался Астал, добавляя в голос грозных ноток.

— Дык самый что ни на есть прямой! — Ухмылка жирдяя стала еще шире, а темноту сбоку осветил еще один факел. — Решаю вот, сколько с вас взять за проезд.

— Вы чего, псы, страх свой под забором зарыли?! — Астал бесстрашно спрыгнул с телеги и направился к толстяку. — Совсем не видите, на кого зубы скалите, а?!

Увидав приближающегося гиганта, который ростом превосходил его на полторы головы, бандит трусливо отпрыгнул назад, а от мгновенной расправы его вышли спасать трое плечистых молодцев. Впрочем, не настолько плечистых, как Астал…

— Вот жеж, крысиное племя! — Воин выругался и сплюнул на землю, показывая все свое отношение к местной швали, и ловким движением сдернул с пояса одноручный топор. — А ну-ка, псы, подходи ближе, сейчас я с вами за проезд расплачусь сполна!

— Не глупи, здоровяк! — Выкрикнул из-за спин защитников толстый разбойник. — Нас тут полтора десятка. Ты, конечно, силен, но стая волков от голода загрызает и медведя!

— Так то волки, — зло рассмеялся в ответ великан, — а я здесь вижу одних только трусливых шавок!

— Ах ты, говнюк! — Оскорбились-таки разбойники. — Ну, сейчас посмотрим, настолько ли ты умело работаешь топором, как свои языком! А ну, навалились, братцы!

И тут завертелось… Астал смело прыгнул на ощерившуюся дубинами троицу, и начал раздавать направо и налево такие увесистые тумаки, что бандитов раскачивало во все стороны, как ковыль на ветру. Однако, несмотря на бешенный натиск воина, троица голодранцев кое-как, но все же сопротивлялась. Они успевали подставить свои тяжелые неповоротливые орудия под порхающий топор, дабы тот не проделал в них непредусмотренных природой отверстий. Хотя, с моего места было видно, что здоровяк просто жалеет их, щедро даруя голодранцам возможность одуматься и сбежать, пока не поздно.

Разница между уровнем боевой подготовки Астала и бандитов была столь же очевидна и заметна, как разница в их габаритах. Могучий воитель всегда был на два шага впереди, упреждая и отбивая все не слишком умелые атаки противников. Он бился, словно танцевал, филигранно выверяя каждый шаг и каждый замах. Я уверен, если б он желал того, то вся троица полегла бы в считанные секунды, не успев даже намахаться своими дрынами. Но почему-то воин щадил разбойников, даже не пытаясь нанести хоть один смертельный удар, хотя возможностей у него для этого было достаточно.