– То есть, – неуверенно протянул Ульвэ, – эти ваши лешие и другие духи к исчезнувшим местным никакого отношения не имеют?

– Ну конечно нет! – все еще веселясь, сказал Евпатий. – Духи они на то и духи, чтобы незримо всегда в природе и рядом с людьми присутствовать. Будешь с ними дружен – будут тебе помогать, а если решишь, что ты самый самый, – жди беды.

Воины сделали еще по паре глотков медовухи. Напиток, хоть и пили они его не спеша, свое дело делал. Мысли в головах начинали путаться, движения становились все более размашистыми, а речи все более громкими. В конце концов оба поняли, что пора заканчивать. Тем более, что время давно перевалило за полночь, а здоровый сон никто не отменял.

Много еще вопросов было у крестоносца, но он понимал, что сразу на все ответов не бывает. Поэтому, поблагодарив русича за оказанный прием, он, слегка пошатываясь, удалился восвояси.

Идя в темноте мимо изгородей и заборов, Ульвэ чувствовал полное умиротворение. У него снова был враг, а значит, и смысл пребывания в этих волшебных землях. В суете последних событий он словно забыл о своем павшем от рук драконоголовых товарище. А ведь именно эти мерзкие твари, а вовсе не еще совсем недавно ненавистные русичи, безо всяких причин и объяснений атаковали ничего не понимающих рыцарей! Нет, не русичи, а местные чуть было не отправили на тот свет его самого и остальных братьев! Вот кто должен за все ответить, когда придет время! Что же касается русичей, то, как говорится, враг моего врага – мой друг! А раз драконоголовые враги русским воинам, значит, нам с русичами по пути!

И раз уж свела судьба отряд крестоносцев именно с воинами Чародея, значит, так тому и быть.

С этими мыслями Ульвэ открыл дверь избы, где из темноты доносился мирный храп Генриха, Трувора и Михаса, и вошел внутрь.

Больше всего пещеры ожидания были похожи на тюрьму. Это была одна огромная пещера, разделенная на множество пещер поменьше, закрытых железными решетками с толстыми прутьями от основного прохода, под сводами которого без конца прохаживались высоченные скелеты из личной гвардии Некроманта.

Но так было только ночью, когда все ожидающие воли мага должны были спать. Днем же все решетки были открыты, создавая для ожидающих иллюзию свободы. Любой мог перемещаться, куда ему вздумается, но только в пределах этих каменных сводов. Причем стражи в это время внутри не было, лишь снаружи, за огромными массивными вратами дежурила охрана.

Так было устроено не случайно, великий волшебник Некромант был очень хитер и считал себя настоящим знатоком человеческих душ. Маг прекрасно понимал, что люди никогда не выложат первому встречному волшебнику начистоту всю свою подноготную. Не обязательно потому, что не хотят, а возможно просто из страха или растерянности, которые одолевают каждого, кто думает, что он умер, а на самом деле оказался совсем в другом мире. Поэтому маг перед испытанием и томил людей в каменных сводах, чтобы те, оставшись наедине со своими товарищами, думая, будто никого чужого рядом нет, разговаривали по душам, выкладывая многие из своих сокровенных мыслей и желаний.

Ждать приходилось по-разному, иногда дни, а иногда, бывало, и месяцы. Сигналом к тому, что от людей больше уже ничего интересного не узнаешь, служило то, что они начинали пересказывать друг другу свои истории и мысли по второму разу. Вот тогда Некромант приказывал выводить из пещер ожидающих для прохождения испытания.

На этот раз те, кто пребывал в пещерах ожидания, явно занимали их совершенно напрасно. Как ни старался волшебник не пропустить ни одного события или разговора, все было бесплодно. Подслушивать критян уже совершенно надоело. Они почти все время сидели по углам, опасливо косясь на расположенных в пещере напротив драконоголовых, и угрюмо бормотали себе под нос что-то вроде молитвы. Ну а драконоголовые, те и вовсе знай только высовывали свои раздвоенные языки да молчали. Нет, они, конечно, наверняка между собой общались, но, как известно, разговор их для чужих ушей недоступен, вот и оставался великий маг ни с чем.

На самом деле Крагх и Сильмара старались общаться друг с другом по минимуму. Истинной силы Некроманта никто не знал, и гарантии, что он не сможет подключиться к их разговору, не было никакой. Нет, конечно, дети драконов не знали, что волшебник все время подслушивает то, что происходит в пещерах, просто они перестраховывались. Ведь как никак Крагх был последним из рожденных!

Так прошла примерно неделя.

Рано утром восьмого дня скелеты ввели в пещеры огромного, размером с быка, вепря, а следом еле переставляющего ноги седовласого старика. Вепрь, стуча копытами по каменному полу, словно хорошо обученный и верный пес, спокойно следовал рядом с ведущим его скелетом. Старик же, напротив, пытался упираться, без конца что-то лопотал про камни и близоруко щурился.

Вепря стражники-скелеты поместили в пещеру, которая была больше похожа на загон и располагалась так, что ее хорошо было видно практически с любой точки пещер ожидания. Решетка на изгороди загона поднималась не от пола до потолка, а заканчивалась примерно на уровне человеческого роста. То есть вепрь перебраться через такую преграду не мог, а человек бы преодолел ее с легкостью. Но, видимо, эта пещера-загон для людей не предназначалась.

Подслеповатого и ругающегося старика, наоборот, поместили в маленькую пещерку в самом углу, и поскольку уже было утро, то запирать ее не стали. Открыли стражники и остальные решетки, позволив, как обычно узникам в течении дня, свободно перемещаться внутри пещер ожидания.

Седовласый старик, послав в сторону уходящих стражников множество ругательств и проклятий, сгорбившись, направился мимо драконоголовых и критян к загону с огромным клыкастым вепрем. Однако близко к ограде подходить не стал, а остановился от нее в нескольких шагах.

– Что, присматриваешься к своим новым жертвам? – обратился старик к зверю, который смотрел через решетку своими маленькими глазками и втягивал ноздрями воздух. – Нюхай, нюхай, ведь ты еще пока сытый и довольный! – старик сильно закашлялся, после чего смачно сплюнул прямо себе под ноги.

Вепрь тем временем немного попятился назад, затем, несколько раз топнув передним копытом, неожиданно сорвался с места, быстро помчавшись к решетке, напротив которой стоял старик. Казалось, зверь сейчас со всего размаху врежется в железные прутья ограды, но, проявив небывалую для своих габаритов ловкость, вепрь резко затормозил прямо перед железными прутьями, а из его снабженной четырьмя бивнями пасти вырвалось утробное не то фырканье, не то рычание.

Старик, испугавшись бросившейся в его сторону туши, дернулся назад, отчего споткнулся и больно приземлился прямо на пятую точку.

– Тьфу на тебя, проклятая скотина! – поднимаясь на ноги и потирая ушибленный зад, злобно сплюнул он. – Ишь чего выдумал! Ты меня не пугай! Некромант посердится немного да и вернет меня обратно прислужничать. Подумаешь, кувшин с отваром разбил!

Слушать старика вепрю было, видимо, совсем не интересно. Зверь равнодушно отвернулся и побрел в угол загона, где мирно прилег, положив свою большую морду на передние копыта.