– Прям! Я сама уволилась! Нашла себе другого папика. А то с этим скупердяем запарилась совсем! Жмот жмотом! Пашу как проклятая весь день! И что получаю взамен? А нет ничего! А вот с новым мы уже завтра едем на Канары! Или на Карибы? А, какая разница! Лишь свалить отсюда подальше! И побыстрее! А это у тебя кто? На фотке?

Я так и продолжала держать фотографию Фомина в руке, когда вышла из кабинета.

– Так я его знаю! – воскликнула Виолетта. – Он к Валентину приходил, и не один раз.

– Когда он приходил?

– Ой, точно не могу сказать. Работаю я тут… работала, – поправилась она, – еще и года нет… Значит, несколько месяцев назад, может, пять или шесть, он и приходил.

– У них были какие-то общие дела?

– Что-то было. Валька сдавал ему в аренду производственные помещения.

Я вспомнила досье Фомина. Там упоминался этот эпизод.

– Виолетта, а ты в курсе того, получал ли Глазунов от Фомина плату за аренду?

– Ой, ну а как же! И между прочим, из рук в руки! Кругленькая сумма! Он еще своей мымре шубу тогда прикупил! А мне – шиш!

Я поняла, что «мымра» – это благоверная Глазунова. Так за разговорами мы спустились на первый этаж.

– Удачи тебе, Виолетта. – Под конец общения с ней я тоже перешла на «ты».

– И тебе того же.

Виолетта пошла дальше. Я дождалась, пока она вышла за ворота, и решила еще раз наведаться к Глазунову. Охранник удивленно посмотрел на меня, а я улыбнулась ему, как старому знакомому.

– Договора забыла, – объяснила я свое возвращение.

– Бывает, – он пожал плечами.

В приемной директора «Унипластстрой» уже находилась новая секретарша. В отличие от юной Виолетты, это была женщина в возрасте. Я уверенно пересекла приемную и уже собралась открыть дверь в кабинет. Но не тут-то было! Новая секретарша подскочила ко мне с быстротой, никак не свойственной ее возрасту.

– Вы куда? Валентин Борисович занят! Вы на прием? Тогда вам нужно записаться. Запись на прием по четвергам, а прием – по пятницам с 12 до 15 часов…

– Я только что была на приеме у Валентина Борисовича, – с очаровательной улыбкой сообщила я. – Я забыла у него в кабинете договор.

– Все равно! Я должна доложить Валентину Борисовичу – не сдавалась она.

Вот теперь все идет как по писаному. Да, так и должно быть. Секретарша-Цербер защищает своего руководителя-хозяина от непрошеных посетителей, не щадя живота своего. Я все-таки прорвалась в кабинет директора, а она из приемной успела выкрикнуть:

– Валентин Борисович! Она чего-то там у вас забыла…

Я в это время уже плотно закрыла за собой дверь.

– Это опять вы?!

– Я, Валентин Борисович, я. Я ведь почему вернулась. Дам, думаю, человеку еще один шанс. Вот вы только что утверждали, клялись и божились, что не знаете этого человека на фотографии. Кстати, его фамилия Фомин. А звать Валерий Алексеевич. Так вот. – Я достала из сумки распечатанное досье Фомина, села на диван и начала читать: – «…предприятие „Полимер-Т“ подписало договор об аренде с „Унипластстрой“ на свободные производственные помещения и склады для готовой продукции». С вами был подписан договор об аренде, Валентин Борисович. Стало быть, вы получали от Фомина деньги за аренду.

– Ничего я с него не получал!

– Вот как? Значит, ваше сотрудничество с «Полимером» с вашей стороны было основано на альтруизме? Или, может быть, назвать это благотворительностью?

– Называйте как хотите! Послушайте, я все это уже говорил следователям и могу вам повторить: когда… ну, да, Фомин набрал определенное количество кредитов в разных банках для закупки оборудования и сырья, он просто-напросто в один прекрасный день исчез. И я не получил от него ни копейки! Счет «Полимера», естественно, арестовали. Но он был пуст.

– А что за продукцию-то собирался выпускать Фомин?

– А черт его знает! Какая, в конце концов, разница? Я в этой истории – пострадавшая сторона. А вы начали на меня наезжать!

– Так вы сами виноваты! Зачем отрицали свою связь с Фоминым?

– Да поймите же вы наконец! Никакой связи у меня с ним не было! Он просто арендатор, который нарушил договор. Вот и все.

«Все, да не все, – подумала я. – Что-то вы уж слишком рьяно открещиваетесь от своей причастности к Фомину. Уж точно вы, Валентин Борисович, своего не упустите. Не заплатил Фомин по договору, так передал наличными, это и Виолетта подтвердила, а то и в долю взял. Ладно, мне сейчас надо найти Фомина».

– Значит, Валентин Борисович, где сейчас находится Фомин, вы не знаете.

– Не знаю и знать не хочу!

– Как же так? А деньги за аренду?

– Да не нужны мне уже никакие деньги! Сплошная нервотрепка! Никому нельзя верить. Одни проходимцы вокруг!

«И ты первый из них!»

– Ладно, Валентин Борисович. Все же я советую вам сотрудничать со следственными органами. Так оно лучше будет. А если вспомните что по поводу Фомина или вдруг увидите его случайно, позвоните вот по этому телефону. – Я положила на стол свою визитку и незаметно установила под столом «жучок».

Я покинула кабинет Глазунова и, не обращая внимания на убийственные взгляды новой секретарши, которыми она меня провожала, вышла из приемной. На улице я закурила. Если я рассчитывала, что Валентин Борисович с места в карьер бросится вызванивать Фомина, то глубоко ошиблась. Никакого намека на интересующий меня разговор не было. Так, какие-то сугубо специфические разговоры с подчиненными согласно профилю компании.

Что же делать дальше? Где искать Фомина? Может быть, он уже и не в Тарасове? А где тогда? Возможно… у матери в Нижнем Новгороде! Значит, мне надо туда ехать. Решено. Только вот сначала заеду к Любе на свою конспиративную квартиру, проведаю ее и заодно отвезу провизию. Я заехала в супермаркет, накупила всякой еды и, еле дотащив тяжелые пакеты, остановилась перед дверью своей второй квартиры. Люба встретила меня с унылым видом.

– Таня, долго мне еще тут сидеть?

– Думаю, что не очень. Скоро все закончится.

– Скорей бы уж!

– Люба, я сейчас уезжаю в другой город. Это связано с расследованием убийства вашего брата. Еще раз напоминаю: никому не открывайте и никуда не выходите.

Теперь мой путь лежал на железнодорожный вокзал. В Нижний Новгород я решила отправиться на скоростном поезде «Сокол». По пути я заехала в кафе, где плотно пообедала. Все же дорога займет не менее трех часов, а я проголодалась.

В кассе я взяла билет и, так как до отхода поезда оставалось еще некоторое время, от нечего делать я принялась наблюдать за находящимися на платформе. Скоро мне это занятие надоело. По перрону постоянно мотались люди всех возрастов, начиная от орущих младенцев в колясках и кончая старичками в очень почтенном возрасте. Еще там были слоняющиеся без дела лица южной национальности, очень деловые личности, не выпускающие телефон из рук, женщины с измученными лицами и отягощенные непомерно тяжелым и объемным багажом, асоциальные элементы, одного из которых в приступе белой горячки увезли куда-то на багажной тележке. Большинство из всей этой публики (за исключением детей и пенсионеров, конечно) литрами поглощало пиво, пепси, фанту, непрерывно курило, плевалось и материлось.