Я смотрела на изогнутую линию его спины. Бледная кожа, сияющая, словно дорогой щелк. Пиас снова вздрогнул, будто чувствуя мой взгляд на себе. Я сделала глубокий вдох и прислонилась лбом между его лопаток, закрыла глаза и обняла бога за талию. Мои руки мягко коснулись груди Пиаса, в которой билось его сердце. Медленно, бессмертно и властно.

Так мы и стояли. Несколько часов. На свете были только он и я, окутанные темнотой, словно покрывалом.

Моя магия проснулась под равномерным сердцебиением Пиаса и, вытянувшись, заскользила блестящими щупальцами по венам.

Вой ветра превратился в песню, которую могли слышать только мы. Она принадлежала нам. Ее ритм заполнял каждую клеточку моего тела и соединял с мужчиной в моих объятиях. Я знала, что он тоже это чувствовал, и, хотя в его сердце зияла пустота, тело слилось с моим.

Наконец-то. Спустя, казалось, целую вечность он медленно повернулся и прижался своим лбом к моему. Моя магия вспыхнула золотым отпечатком на его груди. Наше дыхание смешалось, когда он наклонился ко мне и поцеловал. Не голодно и дико, а мягко и нежно. Со всеми чувствами, которых он на самом-то деле не имел, но все же хотел мне показать. Его губы были мягкими и прохладными, а мои – податливыми и горячими, будто я стояла под палящим солнцем. Его нижняя губа прикоснулась к моей. Маленькие кусающие поцелуи, отзывающиеся во всем теле, заставили задыхаться от тоски. Я подняла руки и зарылась ими в его потрясающих волосах. Он сделал то же самое и притянул меня к себе так, что мы будто снова стали одним целым. Все это время наш поцелуй ни на секунду не прекращался. С отчаянием человека, который не знал, будет ли он жив в следующее мгновение, Пиас прикусил мою нижнюю губу.

Я чувствовала его вкус на своем языке. Магия Пиаса покалывала, словно шампанское, а молнии скользили по коже, как ласкающие меня пальцы. Волоски на предплечьях встали дыбом. Я застонала, и этот звук прервал тишину. Пиас, глотая воздух, отстранился. Его зрачки практически поглотили все серебро в глазах. Я крепко вцепилась в него и лишь сейчас заметила свою собственную дрожь. По щекам стекали слезы, я даже не знала, когда начала плакать.

– Ты меня бросаешь, – голос Пиаса был сломленным.

– Откуда ты знаешь? – я даже не пыталась отрицать это.

– О, – Пиас замолчал и в агонии закрыл глаза. – Она позволила посмотреть свой сумасшедший телевизор. Я видел, как Вирус сделал тебе предложение, а ты его приняла.

Я не извинялась. Если буду извиняться, то начну сомневаться в себе. А если стану сомневаться, то спрыгну с этой башни и никогда больше не проснусь.

– У всех нас своя судьба, – повторила я слова Эйджа. Они так хорошо подходили под ситуацию.

– Твоя судьба – быть рядом со мной, – сдавленно прошептал Пиас.

– Реальность, к сожалению, складывается иначе, – так же тихо ответила я.

Челюсти Пиаса сжались. Он так сильно схватил меня за волосы, что стало больно.

– Я бы с радостью спрыгнул с этой башни и убил его, – выдавил он. – Еще никогда в своей жизни не хотел убить кого-то так сильно, как Вируса.

– У нас нет иного выбора, если мы хотим выжить, – коротко сказала я.

Пиас сглотнул.

– Я знаю.

Мы снова замолчали, ощущая дыры, которые оставили в сердцах друг друга.

– Не проси меня присутствовать и наблюдать за тем, как ты становишься его, – все тело Пиаса затряслось от этих слов. – Если я буду там, то весь Тартар сровняю с землей. Убью каждого, покалечу всех, уничтожу все вокруг – и все лишь для того, чтобы остановить это. Я не могу… не могу… – он не закончил предложение, и его ноги подкосились. Так как он стоял рядом с парапетом, сила тяжести потянула его вниз.

Мое сердце на мгновение остановилось, и наши взгляды встретились, когда он упал.

– Пиас! – не раздумывая, я прыгнула за ним, мои крылья вырвались из спины и, шурша, расправились.

Я схватила его за плечи и взмахнула крыльями, мягко остановив падение. Пиас тяжелый, но богиня во мне взяла верх и дала достаточно сил, чтобы не уронить его. Я повернулась и влетела в открытое окно его комнаты. Шелестя перьями, приземлилась и уложила Пиаса на кровать. Он тяжело дышал, лицо было белым как простынь, а нижняя губа дрожала. Если бы у него была душа, он бы сейчас заплакал. Но слез не последовало. Ничего в нем не могло их пробудить.

– Прости меня, – прохрипел Пиас. – За все. Если бы я знал, что однажды ты придешь, многое сделал бы совершенно иначе. Я бы усерднее искал свою душу. Не женился на Шейм. И постарался бы стать мужчиной, который тебя достоин и который смешил бы тебя вместо того, чтобы заставлять плакать. Я был бы тем, кто может обнять тебя и любить так же, как ты меня. Тем, кто мог бы предложить тебе жизнь вне всего этого безумия, боли и одиночества. Тем, у кого на руках не было бы столько крови.

Грустно улыбаясь, я смахнула прядь с его лба.

– Этот мужчина не был бы тобой, Пиас. Ты мне нравишься бездушным и со своим низким эмоциональным интеллектом. И от твоего глупого высокомерия у меня мокнут трусики.

Он не смеялся. Как будто сквозь его отсутствующую душу пробивалась грусть.

– Будь я лучшим человеком, не допустил бы всего этого. Я бы наплевал на разум и логику и сделал все, чтобы быть с тобой рядом как положено.

– Это было бы достаточно глупо с твоей стороны.

– Но лучше уж глупость, чем то, что произойдет.

– Это единственно верное решение, – сказала я, чувствуя, как сердце сжалось от этих слов.

– Дерьмово принимать верные решения, – озвучил мои мысли Пиас. – Ты будешь принадлежать ему…

– Не буду. Я принадлежу тебе с самого первого мгновения.

– Будешь. Я знаю это. Мы с Шейм совершенно друг другу не симпатичны и все же связаны. Глубоко связаны нашей магией. И ты будешь связана с ним. Навсегда.

– По крайней мере, хоть какое-то «навсегда» у нас будет, – мои слезы падали на его белую кожу.

Он поднял руку и смахнул их с ресниц.

– Ты очень красивая, – прошептал он. – Ворриор, ты самое красивое создание, которое я когда-либо видел. И снаружи, и внутри.

Я засмеялась и слишком громко и несексуально втянула сопли.

– Нет! Я ужасная. Неаккуратная и упрямая, эгоистичная, саркастичная и, кроме того, ни разу не пожертвовала деньги на спасение детенышей тюленей в Новой Зеландии.

– Я тоже не жертвовал, – признался Пиас с кривой улыбкой.

– Мы попадем в ад. Оба, – признала я.

Пиас засмеялся.

– Ну хорошо, я как раз знаю дочь властителя ада, так что получу для нас пару плюшек.

– Ага, и какие же?

– Ну… – он задумчиво коснулся своей губы, – ты знаешь, о чем я. Например, чтобы жар адского огня был немного поменьше, а на колючках «Железной девы»[7] были теннисные мячики. Тогда во время пыток они будут не так сильно нас колоть, и вместо бесконечных мук мы подвергнемся полубесконечным мукам.