если мы больше никогда не встретимся, то однажды я наконец сдамся.

Кстати об этом – при жизни двоюродная бабушка часто говорила: «Без должного ухода ничего не растет». Несмотря на возраст, бабушка была гораздо более современным человеком, чем мама. После смерти супруга – моего двоюродного дедушки – она много раз заводила «бойфрендов» и заставляла их то водить ее по ресторанам, то катать ее на машине, то ходить на гейтбол[26].

«Так уж устроена любовь, – говорила она. – Любовь – как саженцы: нужно подкармливать, защищать от снега, всячески ухаживать – сли хочешь сохранить отношения, иначе никак. Если же они не так важны – можно и расслабиться, пустить на самотек, а дальше само пройдет».

Бабушка постоянно об этом твердила. По такой логике, без частых встреч мои чувства к учителю тоже сами собой сойдут на нет. Поэтому я и решила его избегать.

Если выйти из дома, пойти вдоль магистрали, свернуть на дорогу к жилому району, а потом пройти метров сто вдоль реки, выйдешь к улице, на которой живет учитель. Его дом находится не прямо у реки, а где-то через три дома от нее. Лет тридцать назад при каждом разливе реки дома в этом районе подтапливало – вода доходила до пола. В эпоху «экономического чуда»[27] на реке провели масштабные ремонтные работы, и теперь ее окружали бетонные заграждения. Русло реки тоже укрепили и значительно расширили.

Раньше течение в реке было быстрым. Вода текла с такой скоростью, что не было возможности понять, чистая она или мутная. Видимо, стремительное течение влекло людей: временами кто-нибудь бросался в реку, но по большей части попытки оказывались провальными – неудавшихся самоубийц вылавливали живыми ниже по течению.

По выходным я обычно расслабленно прогуливалась вдоль реки, направляясь в сторону рынка. Делала я это не ради встречи с учителем, но сейчас, когда я так старательно избегала наших случайных пересечений, расслабиться уже не получалось. Я буквально не знала, как теперь проводить выходные.

Я попробовала найти другой способ времяпрепровождения: ездила в кино, покупала одежду и обувь… Но я чувствовала себя не в своей тарелке. Все вокруг давило на меня – и запах попкорна в кинотеатре, и неподвижный вечерний воздух в торговом центре, и суета у касс в большом книжном магазине. Мне как будто становилось труднее дышать.

Я попробовала в одиночку ездить в путешествия по выходным. Купив книгу «Ближайшие гостиницы с горячими источниками – ленивые путешествия», я лениво съездила в несколько таких гостиниц.

Похоже, в последнее время путешествующая в одиночку женщина не вызывает таких подозрений, как раньше. Клиенток быстро провожают в номер, быстро рассказывают, где находятся столовая и ванная, быстро сообщают о времени выселения.

Поэтому и я быстро приняла ванну, быстро поужинала, так же быстро помылась снова – и теперь мне было совершенно нечем заняться. Все так же быстро отправившись спать, на следующий день я быстро уехала – вот и все путешествие.

Раньше я могла радоваться жизни и в одиночку, так что же случилось теперь?..

От таких «ленивых» путешествий я вскоре устала, но и просто погулять вечером у реки тоже не могла, так что теперь просто лежала в кровати, погрузившись в размышления.

А правда ли я «наслаждалась» жизнью, пока была одна?

Весело. Мучительно. Приятно. Сладко. Горько. Кисло. Щекотно. Зудит. Холодно. Жарко. Тепло.

Так как же я жила на самом деле?..

Размышления усыпляли. Так как я уже лежала в кровати, веки тяжелели и закрывались сами собой. Положив голову на сложенную вдвое подушку для сидения, я погрузилась в сон. Легкий ветерок с улицы проникал в комнату, пролетая над моей головой. Издалека доносился стрекот цикад.

«И почему я его избегаю?» – сонно размышляла я где-то между сном и явью, когда мысли уже совершенно спутались.

Во сне я шла по пыльной белой дороге. Пытаясь отыскать учителя, я брела под льющийся откуда-то сверху стрекот цикад. Учителя нигде не было.

Я вдруг вспомнила: точно, я же вроде как спрятала мысли о нем в дальний ящик. Аккуратно завернула в крепкий шелковый мешочек и положила в ту большую шкатулку из павловнии в глубине шкафа.

Я больше не могла достать его – шкаф очень большой и глубокий, да и сам учитель никогда не захочет выбираться из прохладного шелка, он навсегда спрячется в сонном полумраке шкатулки.

Думая о том, как учитель лежит с открытыми глазами в своем ящике, я сосредоточенно шагала по белой дороге. Над головой громко стрекотали словно обезумевшие цикады.

Впервые за долгое время я встретилась с Кодзимой. Как оказалось, он около месяца провел в командировке. Такаси подарил мне тяжелые металлические щипцы для колки орехов – сказал, что сувенир.

– Куда ездил? – спросила я, то открывая, то закрывая подаренные щипцы.

– Ездил туда-сюда по западной части Америки, – ответил бывший одноклассник.

– «Туда-сюда»? – смеясь, переспросила я, на что Такаси тоже рассмеялся.

– Я катался по таким маленьким городкам, про которые ты, солнышко, наверняка даже не слышала.

Я сделала вид, что не заметила, как он назвал меня «солнышком».

– И что же ты делал в таких городках, про которые я даже не слышала?

– Да так, всякое-разное.

Руки у него были загорелые.

– Что, загорел на американском солнце? – улыбнулась я, на что Кодзима кивнул.

– Но вообще-то, если подумать, нет никакого «американского» или «японского» солнца – оно на всех одно.

То открывая, то закрывая щипцы, я рассеянно рассматривала руки Такаси. «Солнце на всех одно…» Эти слова застряли в голове, вызывая сентиментальные мысли, но я быстро прервала их поток.

– А я…

– А ты?

– А я так, гуляла.

– Гуляла?

– Ну да, прогуливалась туда-сюда.

– Какое изящество, даже завидно, – легко проговорил Кодзима, и я с той же легкостью произнесла:

– Еще какое!

Щипцы для орехов тускло сверкали в отраженном свете ламп бара Маэды. Мы с Такаси выпили по два стакана бурбона с содовой. Расплатившись, мы поднялись по ступенькам наверх. На последней ступеньке мы слегка, чисто формально, пожали друг другу руки. Потом так же чисто формально поцеловались.

– Какая-то ты рассеянная, – заметил Кодзима.

– Просто расслабилась, – объяснила я. Такаси склонил голову набок.

– Странная ты, солнышко.

– Да какое я тебе «солнышко»…

– Да ладно тебе! – возразил Кодзима.

– Не «ладно», – огрызнулась я, а Такаси только рассмеялся:

– Лето уже кончается…

– Ага, немного осталось…

А потом мы снова обменялись формальным рукопожатием и разошлись.

– Давно не виделись, Цукико, – поприветствовал меня Сатору.

Было уже больше десяти часов. В это время Сатору принимал последние заказы перед закрытием. Я не была здесь