Ярослав удалился, а у меня, наконец, появилась возможность все обдумать и даже кое-кому позвонить. Я практически не сомневалась, что светловолосый молодой человек с оригинальной стрижкой – это не кто иной, как Егор Лихарев. Почему он скрыл, что приезжал ночью к брату? А ведь я ему почти поверила. Он был таким убедительным, таким трогательным в своем горе. И вот я узнаю, что он мне не просто лгал – он скрыл важный факт. Подумать страшно, какие последствия этот факт мог иметь.

Хотя даже сейчас мне не верилось, что Егор способен на убийство, причем не кого-то чужого, а родного брата. Выходит, и насчет Ильшата он обманывал? Как получилось, что я не почувствовала фальши в его словах? Нет, я, конечно, поняла, что он рассказал далеко не все, но чтобы так ошибиться?..

Говоря Ярославу, что мне позарез нужно кое-что проверить, я не кривила душой. Настоятельно требовалось именно сейчас спросить совета у магических костей. Вот если и они подтвердят, что в мои расчеты вкралась ошибка, тогда я смогу действовать, отбросив сомнения.

Результат поверг меня в уныние. «30 + 1 + 22 – Злой человек добр только по отношению к себе». Вот так, ни больше ни меньше. Выходит, Егор – злой человек? Из тех, кто пойдет на все, лишь бы обелить себя?

И все-таки я продолжала цепляться за соломинку. Позвонила Кугушеву – поинтересовалась маркой и цветом машины Егора. Естественно, серебристый «Форд». Откладывать разговор с Егором уже не имело смысла. Буду требовать от адвоката, чтобы сделал все возможное и невозможное, но встретиться с младшим Лихаревым мне нужно немедленно.

У Михаила Львовича для меня оказался сюрприз. Надо же, оказывается, Егора выпустили под подписку о невыезде. Не вдаваясь в подробные объяснения, зачем мне понадобился Егор, я вызвала Боливара и рванула к известному мне дому.

Егор встретил меня вполне дружелюбно. Поздоровался за руку, провел в гостиную, предложил что-нибудь выпить. Разумеется, я отказалась. Моя холодность его, кажется, удивила. Егор дождался, пока я займу место на диване, и сел напротив.

– Вам удалось связаться с Лолой? – начал он, не дождавшись, пока я объясню, зачем приехала на этот раз.

– Да, – односложно ответила я, не переставая изучать выражение его лица.

«Как же ты можешь так спокойно смотреть мне в глаза, после всего, что натворил? Неужели у тебя совсем нет сердца?» – так и хотелось мне крикнуть. Нет, но как же я могла так жестоко ошибиться? Как могла приписать этому бездушному человеку боль, тоску, любовь, наконец? Я смотрела на Егора так долго, что он, в конце концов, даже попытался спрятаться – встал и прошел в дальний конец гостиной. Оказавшись у меня за спиной, он снова заговорил.

– Что-то произошло за то время, что мы не виделись? Что-то плохое, да, Татьяна? – приглушенным голосом спросил он.

– Произошло. Но гораздо раньше, – ледяным тоном ответила я.

– Раньше? Я вас не понимаю. – По его тону было ясно, что он догадывается, о чем сейчас пойдет речь.

– Разве? – Я повернулась к нему. – Мне кажется, вы прекрасно меня поняли. Итак, я жду.

– Чего вы ждете? Говорите конкретно. – Он долил себе в бокал виски.

– Если начну говорить я, шансов получить поддержку Кугушева у вас, Егор, точно не останется. А без его поддержки вы загремите в места не столь отдаленные на весьма приличный срок, – пригрозила я.

– Хотя бы намекните, – умоляюще сложил брови Егор.

– Все еще боитесь сболтнуть лишнего? – съязвила я. – Напрасно беспокоитесь. Я знаю достаточно, чтобы упечь вас в тюрьму лет этак на двадцать. А может, и пожизненно.

Егор вернулся к дивану. Стал напротив, уставился на меня и смотрел так, пока глаза не стали слезиться от напряжения. Наконец, он сдался.

– Ваша взяла. Я расскажу, что было той ночью, только напрасно вы считаете меня причастным к смерти брата. Я невиновен, и скоро вы сами в этом убедитесь. Мне совершенно невыгодно было его убивать, пусть со стороны это и выглядит по-другому.

– Переходите к сути, – поторопила я.

– Это я отвез Ромку в конюшню. Но не затем, зачем вы думаете. У него была назначена там встреча. Между прочим, Ромка сам выбрал это место. – Егор выцеживал слова по одному. – Хорошо, начну с предыстории. Несколько дней назад ко мне подкатил Краснов. Вы уже наслышаны о главном сопернике Арабеллы и его владельце? Так вот, он пришел с предложением работы. Хорошая работа, по моей специальности. Он сказал, что может устроить так, что мои произведения будет играть известная группа. Он, Краснов, готов поспособствовать в записи альбома и в распространении. Деньги обещал небольшие, но ведь это шанс, понимаете? Такой шанс выпадает раз в жизни, а некоторым вообще ни разу.

Понятно, что делать все Краснов собирался не за красивые глаза. Я тоже не вчера родился, знаю, как мир устроен. Естественно, первым делом я поинтересовался насчет цены. А он и говорит, мол, я должен убедить брата сдать Пульсару чемпионат. Краснов уже тогда понимал, что победа, скорее всего, будет за Ромкой, они с Арабеллой по всем статьям обходили пару Краснова. А тому жуть как хотелось победить. Амбиции у Краснова как у английской королевы, я не шучу. Конечно, я сказал, что брат ни за что на это не пойдет. Краснов кривенько так улыбнулся и ушел.

Пока Егор все это излагал, он успел полностью осушить свой бокал, но за новой порцией не спешил, только нервно барабанил пальцами, видимо, борясь с желанием долить себе виски. А может, просто нервничал?

– Два дня, – продолжил он после паузы, – я места себе не находил. А на третий Ромка заглянул домой. Он сразу понял, что со мной что-то не то. Он всегда был очень чутким во всем, что касалось меня. Стал допытываться, что случилось, и я не выдержал, выложил ему все. Он помолчал, подумал, а потом заявил, чтобы я связался с Красновым. Будем, говорит, вести переговоры.

Я позвонил Краснову, договорился о встрече. Ромка боялся, как бы его не застукали в компании Краснова, поэтому встретиться решили в безлюдном месте. Не поверите: Ромка настоял, чтобы Краснов приехал в лес! И тот приехал как миленький. Ромка изложил свои условия: помощь в выпуске моего альбома и сверху двадцать тысяч долларов наличными. Мне, говорит, нужна страховка на случай, если Кугушев меня попрет после проигрыша. И это, мол, мое последнее слово. Если согласен, будем сотрудничать, а нет – проваливай. Я думал, Краснов его пошлет, а тот ничего, согласился. Тогда Ромка сказал, что сдаст им только последний тур, но расчет просит до начала тура. Краснов и на это согласился. На этом мы тогда разошлись. Краснов забрал у меня композиции, целых восемь штук, и велел ждать результатов. Потом было открытие чемпионата, все шло своим чередом.

Егор замолчал, задумчиво глядя в бокал. Я не выдержала и предложила:

– Бутылку принести?

– Да, было бы неплохо. Знаете, не слишком уютно себя чувствую, – с облегчением вздохнул он. – Только уж я сам.

Он вскочил с места, быстро пересек комнату и вернулся с бутылкой. Осушив одним глотком треть бокала, Егор удовлетворенно крякнул и снова заговорил: