– Вы же ее убьете! – воскликнула она. – Это же надо было такое устроить: среди ночи вытащили несчастную в холодный коридор! Орут, шумят – вы о матери-то подумали? Я только за нее беспокоюсь.

– Элис! – попыталась встрять миссис Каролина, но ее голос потонул в яростном потоке слов.

Горничная прошла мимо дяди Уильяма, даже не взглянув на него, и грозно замерла над своей хозяйкой.

– Прошу вас немедленно вернуться в спальню, мэм, – прогремела она.

Миссис Фарадей не ответила, но и не пошевелилась. Элис – среди остальных она будто бы выросла еще на фут и обрела поистине грозный облик – подхватила хозяйку дома на руки, как ребенка, и унесла в темноту спальни.

Все это было проделано с поразительной легкостью, и Кэмпиону померещилось, что Элис – вовсе не кроткая горничная, но Геракл, взявший на руки непослушного котенка.

Когда дверь в спальню миссис Каролины плотно закрылась, внимание публики вновь привлек дядя Уильям. Кэмпион помог ему подняться. Тот по-прежнему трясся и нелепо таращил глаза.

– Отведите тетю в постель, – обратился мистер Кэмпион к Джойс. – А я займусь мистером Фарадеем.

Девушка кивнула и подошла к тете Китти, которая беспомощно стояла посреди коридора, заламывала руки и обливалась горькими слезами.

Кэмпион помог дяде Уильяму добраться до спальни, где старик сел на кровать и стал раскачиваться туда-сюда, бормоча что-то нечленораздельное. Будь он женщиной, мистер Кэмпион списал бы происходящее на последствия пережитого шока, но у Уильяма, вероятно, что-то случилось с сердцем.

Молодой человек повнимательней взглянул на его руку и вновь испытал приступ гнетущей тревоги. То был не просто порез, а глубокая рваная рана, словно кто-то пропорол кисть Уильяма ножом. Йод придавал руке еще более жуткий вид, хотя и остановил кровотечение. Чем дольше Кэмпион смотрел на это неприятное зрелище, тем отчетливее звучала в голове единственная мысль: страшные события в «Обители Сократа» еще не закончились.

– Что с вами произошло? – спросил он, показывая на рану.

Дядя Уильям вновь спрятал руку за спину и упрямо прищурился.

– А вы не суйте нос, куда не просят, – произнес он со свирепостью, которая могла быть рождена только страхом.

– Извините. Оставляю вас в покое.

Мистер Кэмпион шагнул к двери, но дядя Уильям умоляюще протянул левую руку и запричитал:

– Не уходите, ради всего святого! Мне надо выпить. Срочно. Я приду в себя, как только промочу горло. Между нами, я тут малость перенервничал. Попросите Джойс, она принесет мне бренди. Старуха доверяет ей ключи.

К счастью, когда Кэмпион вышел в коридор, Джойс уже стояла там. Она была бледна и напугана, но сразу сообразила, что от нее требуется.

– Хорошо, – с готовностью прошептала девушка. – Возвращайтесь к нему, а я все принесу. Он сказал, кто на него напал?

– Молчит, как рыба, – тихо ответил мистер Кэмпион.

Она хотела задать еще один вопрос, но передумала и молча поспешила вниз. Кэмпион вернулся к дяде Уильяму.

Тот все еще сидел на краю кровати, держа босые ноги на толстом шерстяном ковре. Вид у него был больной и напуганный, однако, заметив Кэмпиона, он натянул улыбку.

– Ну и дал я маху, – сказал он, безуспешно пытаясь разрядить обстановку. – Йод меня всегда выручал – еще с армии. Если поранился, смажь йодом – немного пощиплет, но это ничего. Зато потом никаких проблем. Вот только рука у меня дрожала – спросонья-то, – и я весь облился. Старею, наверное…

Кэмпион вновь посмотрел на порез.

– Вам бы это перевязать. Рана глубокая. В доме есть бинты?

– Есть, в той же аптечке, где я взял йод. – Дядя Уильям, часто моргая, глядел на порез, из которого вновь начала сочиться кровь. – В холле, в дубовом шкафу. Но не вздумайте туда ходить, не то, как я, поднимете весь дом. Обойдусь пока носовым платком, он у меня в комоде. Ох, несчастный я босяк! Почему Джойс так долго ходит? Не дай бог бренди закончилось. Вот скажите на милость: какой прок жить в стране, где нет сухого закона, если в доме все равно не держат алкоголь? Когда получу деньги, уеду жить в Америку. Кому скажи, не поверят: в Америку за спиртным!

Мистер Кэмпион принес носовой платок и с любопытством разглядывал рану – несколько швов дяде Уильяму точно бы не повредили, – когда в комнату вошла Джойс. В одной руке у нее был стакан, в другой – графин. Дядя Уильям тут же вскочил на ноги.

– Вот умница! Единственное верное лекарство. Нальешь мне, милая? А то я своим рукам не доверяю.

Передавая ему стакан, Джойс впервые смогла рассмотреть рану вблизи – и невольно охнула.

– Ой! Что же случилось? Кто это сделал?

Дядя Уильям осушил стакан и присел на край кровати. От спиртного он закашлялся, и лицо его вновь порозовело.

– Что случилось, что случилось… Странное дело! Недаром я так не люблю кошек. Мерзкие и опасные твари. Представляете, ночью в мою комнату пробралось огромное черное чудовище – я хотел его прогнать, и вот, получил.

Решив, что самая заковыристая часть истории рассказана, дядя Уильям осмелел и продолжал:

– Уж как эта тварь с улицы в дом попала – ума не приложу. Загадка. Но я от нее избавился.

Он огляделся по сторонам, словно пытаясь в этом увериться. Джойс бросила на Кэмпиона недоуменный взгляд, однако тот невозмутимо молчал.

– Я рассудил так: кошачьи царапины опасны! – с невероятным пылом продолжал дядя Уильям. – И отправился за йодом в холл. Ну, а дальше вы все знаете.

Сочтя, что на этом история окончена, он умолк, но Джойс не успокоилась:

– Это была кошка? Точно?

Забыв про дрожь в руках, дядя Уильям стал наливать себе бренди.

– Я же сказал – кошка, значит – кошка, – с достоинством ответил он.

– Дядя Уильям, но как мы можем вам поверить? – воскликнула Джойс. – Откуда здесь взяться кошке?

– Не знаю, – ответил старик, поворачиваясь к ней спиной. – Я только рассказываю, что видел. Смотрите, у меня окно чуть приоткрыто снизу. Я проснулся от звуков… ну, от звуков, которые издавала эта тварь. Ненавижу кошек! Старик Робертс тоже их на дух не выносил. Я схватил ее и попытался вытолкать обратно в окно, а она мне руку разодрала. Понимаете теперь? Что тут необыкновенного?

Девушка покраснела.

– Хорошо. Если вы мне дадите платок, мистер Кэмпион, я перевяжу ему руку. А утром обязательно сходите к врачу, дядя.

– Оставь, ни к чему все это. Уж с царапиной я как-нибудь да справлюсь.

Дядя Уильям все еще говорил с подчеркнутым достоинством, но в его глазах читалась тревога. Когда с повязкой было покончено, между ним и Джойс состоялась неприятная перепалка на предмет того, оставить ли ей в спальне графин бренди. В итоге оба пошли на компромисс: девушка налила Уильяму стаканчик, забрала графин, и они с Кэмпионом вышли в коридор.