Вот тут-то белого и прорвало. Он взахлеб поведал мне о тяготах своей жизни. Пожаловался на ночлег в одиночестве, на Нарта, который без спроса катался на пегасе, пока я занималась своими делами, на прилипчивых фей…

— Давай вернемся на Имайо, — взмолился он, боднув меня в плечо. — Я буду шелковым, Тами! Можешь лишить меня морковки до следующего дня муз, только, пожалуйста, полетели домой!

Как ни тяжко было сообщать Понсу, что мы остаемся, я-таки сообщила.

— Нет, если хочешь, возвращайся с папой и мамой, но у меня… — сделала паузу, чтобы главная новость прозвучала более торжественно. — У меня открылся талант!

Я думала, белый если уж не порадуется, то хотя бы удивится, но он лишь махнул крылом:

— Знаю, я ж не глухой. Об этом все только и говорят!

— Правда?!

Вот она — известность! Слава пришла ко мне после стольких лет, когда я уже отчаялась ее ждать. Признание, популярность… Неужели музы, наконец, ниспослали мне все это?!

— Ага, — кивнул пегас. — Ходят и шушукаются, что ты им всю академию разнесешь.

Моя счастливая улыбка завяла, как глициния несколькими часами раньше.

— То есть никто не восхищается мной? — спросила кисло.

— Они тебя боятся, Тами. А еще считают, что ты в обход всех подкатываешь к этому типу с короной. Даже к Найле приставали. Почему, мол, тебя пустили к дракону, а их — нет.

— Но я не собираюсь выходить за него! У меня и жених есть…

— Ты это им попробуй объяснить! — Понс презрительно повел носом и фыркнул. — Одна девица сегодня просилась в няни. Представляешь? Можете, говорит, ничего мне не платить, только пустите жить в ваш домик.

— И что ответила Найла?

Мне, по большому счету, было все равно, появится у Лея новая соседка или нет. Я исключительно из вежливости уточнила, так, для полноты картины. Однако Понс почему-то рассудил иначе.

— А ты что, ревнуешь?! — взбеленился он, топнув копытом. — Запала на золотого, да?! И эту женщину я считал своим другом… А как же Мавис? О нем ты подумала? Бедный, бедный Мавис. Сидит там, страдает, пока ты здесь…

— Бедный Мавис?! Ты же сам не хотел, чтобы мы поженились!

— Ну, знаешь, уж лучше он, чем коварный дракон-отравитель. И потом: у дома Лазулли хотя бы есть лужайка, а что я буду есть в пещерах? Где я гулять буду — об этом ты вообще думала?

На этом Понс трагически дернул головой, откинув челку, развернулся ко мне задом и отошел в кусты. С демонстративным чавканьем принялся жевать гортензию, делая вид, что я для него больше не существую.

Мне же захотелось взвыть, — вот, как Понс в ту роковую ночь. Интересно, что нужно такое сотворить, чтобы все перестали думать, будто я влюблена в Лея? Сплясать? Нет, я б с радостью, но где гарантии, что после этого из-под земли не выскочит зубастый цветок и всех тут не покусает?

— Понс, — миролюбиво пропела я, шагнув к белому. — По-о-онсик…

Ничего. Только громче заработал челюстями.

— Я тут подумала, — начала издалека, обращаясь в пустоту, — что, в сущности, могу вообще никогда не выйти замуж.

Чавканье стихло. Понс по-прежнему стоял ко мне хвостом, но я-то заметила, как одно ухо повернулось в мою сторону.

— Видишь ли, у меня теперь мощный дар. Если бы я его развила как следует, то смогла бы потом преподавать в академии. Мне бы, наверное, отдельный дом выделили. Возможно, со стойлом. Комфортабельным таким, с большими кормушками, вешалками для попон, ванной…

Понс выплюнул лист гортензии и недоверчиво уставился на меня.

— И с оконными сетками от жуков?

— А то! Без них я бы даже не согласилась!

— Ну, если с сетками… — белый пошевелил губами и раздул ноздри. — Ладно, так и быть. Помогу я тебе с даром.

Иногда мне казалось, что я знаю Понса, как облупленного. Но порой он умудрялся загнать меня в тупик своими умозаключениями.

— Ты?! — усомнилась я.

— И не надо так на меня смотреть! — Понс величественно вытянул шею и встал в позу конного памятника. — Грация — мое второе имя, если ты не в курсе.

— Понсевальд Грация? — не удержалась от шпильки. — Сильно!

— Смейся-смейся, Тамиэль. Если кто здесь и способен развить в тебе танцевальные таланты, то только я. Ты не волнуйся, я уже все продумал.

А продумал Понсевальд следующее: по его плану мы должны были улететь куда-нибудь в безлюдное открытое место. Скажем, к озеру Эрвейн, чтобы сподручнее было прятаться в воде, если я вдруг своими танцами выращу гигантских кожеедов. И там будем тестировать разные движения. Увянет какое-нибудь дерево в окрестных лесах? Ничего страшного, там их еще полно растет!

— Кроме того, — заключил белый, — драконьи учения уже закончились. И ни один ящер нас там не найдет.

Я постаралась как можно мягче намекнуть Понсу, что его план требует некоторой доработки. И что, в целом, я очень благодарна ему за предложение, но для начала предпочту попробовать занятия с настоящими профессорами.

Белый, как ни странно, не обиделся. Только окинул меня долгим взглядом из-под ресниц и изрек загадочное:

— Ты еще придешь ко мне, Тами. Поверь, ты еще придешь.

Я сочла, что в пегасе заговорило уязвленное самолюбие, но он, похоже, знал что-то такое, чего не знала я. Да, слова его были пророческими, и убедиться в этом мне довелось очень скоро.

На следующий день вместе с Юстиной и Виттой мы отправились на первые поточные лекции, — ректор распорядился, что я могу приступать к учебе. Расписание построили таким образом, что до обеда студенты слушали теорию, а после — расходились по практическим занятиям. Кто-то направлялся в художественные мастерские, кто-то — в большой репетиторий, откуда доносился нестройный гомон самых разных инструментов, ну, а фей поэзии поджидала библиотека.

Я честно отсидела лекции по основам магической безопасности, философии, математике и ботанике, но мыслями витала в догадках о том, что за практику мне уготовали профессора. Кто будет учить меня танцам? Получится ли что-нибудь путное, или я опять облажаюсь?..

Интересно было, пожалуй, только на ботанике: профессор Лисса Минти, та самая дама, которая донимала меня на собеседовании, рассказывала о взаимосвязи фей и цветов. Признаюсь, я шла на урок с некоторым предубеждением, боялась, что Лисса будет выделять меня среди остальных или даже стыдить, но мне повезло: мятная фея никаких каверзных вопросов не задавала и вступительный тест писать не заставила.

Она вообще обращалась как будто не к студентам, а к цветам, коих в оранжерее было дикое количество.

— Растения говорят с нами, — говорила Лисса-тэй, любовно поглаживая листочки жасмина. — Одним дано это