меня не так много. Она ведь моя лучшая подруга, один из самых близких людей, и она знает обо мне всё.

По-видимому, Островский замечает моё волнение и спрашивает:

— Всё в порядке?

Я несколько раз киваю, не отрывая взгляда от переписки с подругой.

— Кто тебе пишет? — он указывает на телефон в моих руках.

— Элиза, — вздыхаю я. — Она пришла ко мне домой, но дома никого нет. Она спрашивает, где я, но я не знаю, что ей ответить, — я с надеждой смотрю на Альберта, но он не оправдывает моих ожиданий.

— Ну, я надеюсь, ты умная девочка и что-нибудь придумаешь.

Спасибо за помощь. Лучше бы я ничего ему не говорила.

malervi: Я уехала к бабушке с дедушкой в деревню. Не знаю, насколько. Может, вечером вернусь.

elyyyaa: К тебе приехать? Или что-то срочное?

malervi: Нет, просто навестить поехала. Не надо приезжать, отдыхай.

elyyyaa: Ок.

Я облегчённо выдыхаю.

— Что? Наврала своей подружке? — весело интересуется Альберт.

— Да, — признаюсь я.

— Врушка, — усмехается он, покачав головой. — Не стыдно тебе?

Я оставляю его без ответа.

С недавних пор я начала слишком часто обманывать тех, кто меня окружает: родителей, Олега, даже Элизу, которая была мне как сестра. Чувство вины меня гложет, но я обещаю себе перестать злоупотреблять доверием близких.

Единственный, кого я не могу обманывать, — это Островский. Он, словно детектор лжи, сразу считывает, вру я или говорю правду.

Хотя бы одной проблемой меньше. Элиза теперь думает, что я у бабушки с дедушкой, а значит, остальные будут думать так же.

Глава 30

— Выходи, — бросает Альберт, припарковавшись у известного в нашем городе кафе.

— Нет, я передумала, — отвечаю я, не глядя на него.

— Не понял.

— Я не голодна, — продолжаю я упрямо смотреть вперёд.

— Давай бегом, не вынуждай меня силой вытаскивать тебя из машины, — говорит он спокойно, но по голосу не понять, злится он или нет.

В ответ я фыркаю. Альберт вздыхает, выходит из машины и открывает дверь с моей стороны.

— И что ты делаешь? — вскидывает он брови. — Ты же знаешь, что всё будет так, как скажу я.

— На сто процентов в этом уверен?

— На двести, — хмыкает он и, взяв меня за ноги, вытаскивает из машины. А в следующее мгновение я оказываюсь у него на плече, успев только пискнуть. Парень быстрым шагом идёт ко входу и ставит меня на пол только внутри.

— Я же говорил, — смотрит на меня взглядом победителя.

— Так не честно, — возмущаюсь я. — Это запрещённый приём.

— И кто его запретил? Ты? Пошли к столу, — он слегка толкает меня и решает идти следом.

Ну сколько можно уже руки распускать?

Когда мы занимаем место за столиком у окна, Альберт подталкивает ко мне книгу в кожаном переплёте. Я слегка прищуриваюсь, глядя на него.

— Здравствуйте, — к нам приближается молодая официантка, одетая в форму кафе — белую футболку и чёрную юбку, поверх которой надет белый фартук. — Меня зовут София, я буду вашим официантом, — она скользит взглядом по мне и задерживает его на Альберте, после чего её накрашенные розовой помадой губы растягиваются в широкой улыбке. — Что желаете?

Что ж, хорошо. Раз Альберт угощает, тогда…

Я заказываю том-ям, салат «Цезарь», цыплёнка в апельсиновом соусе, кусок лимонного пирога, клубничное мороженое и молочный коктейль. Островский внимательно смотрит на меня, и уголок его губ слегка дёргается, а в глазах читается усмешка. Себе он выбирает тот же салат, что и я, и кофе.

Откинувшись на спинку стула, он складывает руки на груди и с интересом смотрит на меня. Под его взглядом становится неуютно сидеть, и я ёрзаю на стуле. Официантка уходит, не забыв напоследок ещё раз ослепительно улыбнуться Альберту.

— И ты съешь всё, что заказала? — спрашивает он с недоверием.

— Конечно.

— Если ты всегда так питаешься, то как тебя ещё не разнесло? — задумчиво произносит он, а я пожимаю плечами.

Мне часто говорят, что я много ем и при этом остаюсь худой.

— Но всё равно не налегай, а то мало ли… Однажды не влезешь в лифт. И кто потом тебя, такую, замуж возьмёт?

— Не волнуйся, мой будущий муж будет любить меня даже с лишними килограммами. Да даже если этих килограммов будет много! Он не будет видеть во мне изъянов, — уверенно заявляю я.

— То есть он будет слепой? — вскидывает он брови.

— Зато не такой тупой, как ты, — вырывается из меня, и я тут же жалею об этом, потому что взгляд парня темнеет, а лицо становится каменным. Мне нельзя говорить ему подобные вещи. Он же непредсказуемый и неуправляемый! Кто знает, что он может ответить? Но каждый раз, когда мы видимся, он выводит меня из себя всё больше, и молчать и игнорировать его выпады становится тяжело.

Однако Альберт неожиданно улыбается и откидывается на спинку стула, сложив руки на груди и вытянув ноги под столом. Да так, что они стали упираться в мои.

— Неужто ты говоришь о своём бойфренде? Как там его, кстати, зовут? Андрей?

— Олег, — машинально поправляю я и только потом понимаю, что ни разу не говорила ему, что нахожусь в отношениях. — Откуда ты знаешь? — настороженно смотрю на него.

— Видел вас, — он дёргает под столом ногой, и я вздрагиваю от его пинка.

— Может, ты уберешь ноги? Мне неудобно сидеть, — прошу я. Отрастил конечности, и теперь мешает обычным людям.

— Не-а. Если не нравится, то можешь сесть ко мне на колени, — с ухмылкой предлагает он.

— Обойдусь, — закатываю глаза.

— Ну смотри, ты многого себя лишаешь, — говорит он, улыбаясь и показывая мне свои ровные белые зубы. — Возвращаясь к теме с парнем… Я видел, как вы целуетесь.

Он лишь произносит это, и я уже чувствую, как краска заливает мои щёки, словно меня застали врасплох. Однако я не должна так реагировать, ведь это вполне естественно, что мы с Олегом целовались, это происходит со всеми парами. Вот только…

— Где ты это видел?

— А что? Боишься, что я слежу за тобой?

Честно говоря…

Да!

Он хотел переспать со мной при первой встрече, потом гнался за мной и разорвал мою блузку, когда увидел во второй раз, похитил среди белого дня, а потом просто отпустил, так что…

Вполне возможно, что он действительно мог следить за мной.

— Скажи мне, Эрвина, — обращается он ко мне, наклоняясь над столом и приближая своё лицо, — зачем мне следить за тобой, если я уже всё о тебе знаю?

— Вот и я думаю, что не… — начинаю я, но тут же осекаюсь. —