— Хочешь проверить? — с вызовом смотрит на меня Альберт. — Может, поспорим?

Я нервно сглатываю и отрицательно качаю головой. Хватит с меня споров. И так, если я проиграю, мне придется идти целовать этого мажора.

— Никаких споров. Ты ничего не знаешь, ты просто хочешь запудрить мне мозги, — говорю я, пытаясь в этом больше убедить себя.

— Да ну? — вскидывает он брови. — Мальцева Эрвина Игоревна, восемнадцать лет, учишься на переводчика.

Я внезапно начинаю смеяться.

— О чём я и говорю! Сказал то, что и так все знают, Островский Альберт Витальевич, двадцать один год, учишься на международных отношениях. Уличён в уличных гонках и в отношениях с Алесей Серебряковой, чьи родители, как и твои, занимаются строительным бизнесом. Однако вы расстались, и она уехала в Питер…

— Ты интересовалась моей скромной персоной? Я польщён, Птичка.

— Ты довольно видная личность в нашем городе. Тем более я должна знать всё о своих врагах.

— Считаешь меня врагом? Боишься или ненавидишь? — изгибает он бровь.

— Презираю.

Альберт кивает и снова откидывается на спинку стула, загадочно смотря на меня.

— У тебя есть младший брат Паша, ему шесть лет. Отец— хирург. Мать — стоматолог. Твоего парня зовут Олег Викторович Денисов, и вы учились в одном классе, как и с Ульяновой. Он работает в заведении моего отца, — с каждым его словом моя челюсть опускается все ниже от удивления. А он сидит с победным видом. — Мне продолжать?

Я продолжаю смотреть на него в оцепенении, не в силах ответить.

— Ну так что? Всё ещё презираешь или теперь боишься?

— Откуда ты всё это… — Ну конечно, как я могла забыть, кто он такой? С его деньгами и связями можно узнать что угодно и о ком угодно. А я думала, что он следит за мной. Да зачем ему это делать самому?

— Ты ненормальный! Хочешь, чтобы я тебя боялась? — спрашиваю я хриплым голосом.

— Угу. Знаешь, это даже заводит.

— Ты… — шумно выдыхаю я.

— Я?

— Да ты… ненормальный!

— Повторяешься, Мальцева. Это я уже слышал.

За нашей «беседой» я не замечаю, как нам подают салаты и напитки, и вот теперь я наблюдаю, как официантка ставит на стол тарелку с супом. Прежде чем приступить к трапезе, я замечаю, как очаровательно она улыбается мажору, желая ему приятного аппетита. И, заметьте, только ему. Меня же она словно не замечает, будто меня здесь и вовсе нет.

— Приятного аппетита, — передразниваю я её, строя гримасу, чем вызываю смех Островского.

— Ты такая милая, когда сердишься. Ревнуешь меня? — он приподнимает свою шикарную бровь.

Я едва не давлюсь куском курицы в салате.

— С чего мне тебя ревновать? Ты мне никто, — произношу я как можно холоднее. — А она просто дура, потому что не знает, какой ты на самом деле.

В ответ он лишь загадочно улыбается, оставляя мой вопрос без ответа. Его улыбка поистине великолепна, и я невольно задерживаю взгляд на его чуть пухлых губах немного дольше, чем следовало бы.

— Что, Птичка? — усмехается Альберт. — Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

— Не хочу, — бурчу я, ковыряя вилкой в салате.

— Ты так смотрела на мои губы, будто уже представляла, как я это делаю, — продолжает он, и меня тут же бросает в жар.

— Ну всё, хватит! — вскакиваю я с места. — Не нужно продолжать, так получилось, я не специально. И вообще, я никогда тебя не поцелую!

— Уверена в том, что говоришь? — приподнимает он брови.

— Да! — выкрикиваю я и убегаю в туалет со скоростью, словно за мной гонится сам дьявол. Хотя он явно не будет хуже Альберта.

В уборной я умываюсь холодной водой, стремясь освежиться и привести в порядок мысли. Мой взор устремляется на зеркало, и я встречаюсь глазами с собственным отражением.

Почему официантка не обращала на меня внимания? Неужели я настолько не соответствую образу Островского?

Внезапно меня посещает вопрос: а что бы произошло, если бы Альберт действительно поцеловал меня? Как бы я отреагировала? Захотела бы я продолжить или оттолкнула его и ударила? Признаюсь, иногда мне действительно хотелось ударить его, но я боюсь, что он может ответить тем же. Он ведь неадекватный.

Возвращаясь в зал, я замечаю, что за столом напротив Островского сидит человек. Подойдя ближе, я узнаю в нём Лео, парня, которого видела на вечеринке, куда меня привёз Климов. Они о чём-то разговаривают и замечают меня только тогда, когда я останавливаюсь рядом со столом, на котором уже стоит всё, что я заказывала.

— О-па, — восклицает Лео, — я помню тебя, Эрвина. Ты такая хорошенькая! — Он окидывает меня заинтересованным взглядом, и мне становится не по себе.

Я перевожу взгляд на Альберта и замечаю, что он тоже оценивающе смотрит на меня. Они тут что, экспонат в музее нашли? Или лот на аукционе разглядывают? Кажется, сейчас они решат, кому он, то есть я, достанется.

— Можно мне доесть? — Я приподнимаю брови, глядя на Лео, ожидая, что он освободит моё место.

Вместо него отвечает Островский:

— Нет.

— Что значит «нет»? Вы предлагаете мне есть стоя?

— Нет, мы поедем кататься по городу, а потом в клуб, — говорит он, доставая из кармана карту и кладя её в маленькую книжечку. И когда только успели принести счёт? Неужели я так долго была в уборной?

— Отлично! — Лео встает из-за стола и широко улыбается. — Затусим сегодня! — Он подмигивает мне.

— Только сначала я свожу её кое-куда, — говорит ему Альберт. — Потом подъедем.

— Э-э-э… — начинаю я, но он меня перебивает.

— Всё, идём, — он хватает меня за руку и ведет в ту сторону, куда секунду назад ушел его товарищ. И никто из них не поинтересовался, хочу ли я вообще куда-либо ехать с ним.

Ну что за день такой?

Глава 31

— А-а-а, не надо! — кричу я спустя полчаса, когда двое товарищей решили устроить импровизированные гонки.

— Что, Птичка, тебе страшно? — спрашивает Альберт, широко улыбаясь. В его глазах горят огоньки азарта.

— Остановись! — И если бы это была гоночная машина, но нет, нужно обязательно использовать для этих покатушек огромный джип.

— Конечно, мне страшно! — восклицаю я, хмуро взглянув на него. Он ещё и спрашивает!

— Ну ничего, потерпишь, — бросает он мне, разгоняясь ещё больше.

Надо признать, в толстовке, простых джинсах с потёртостями и спортивных кроссовках Альберт выглядит абсолютно обычным парнем. Если не считать, что у него айфон последней модели, навороченные наручные часы из белого золота и перстень, блеск которого чуть ли не слепит мне глаза. И я почти полностью уверена, что камни на нём —