Александра и не собиралась там задерживаться, она понимала, что ходит по скользкой дорожке. Связь появилась, только когда она добралась до своей машины, вот тогда она позвонила Яну, которому полчаса ее недоступного молчания показались вечностью.

Им нужно было осмотреть это место вдвоем, официально. Александра хотела дождаться брата у дороги, но он был категорически против. Нина понимала его в этом, она и сама знала, что такое страх за близких. Да и Александра чувствовала себя виноватой перед ним, она поддалась без уговоров, отправилась в город, и к фанерному дому они вернулись лишь через пару часов.

Естественно, уже было слишком поздно. Но если Александру заметили, иначе и быть не могло. Те, кто это организовал, прекрасно понимали, что оказались в опасном положении, и они с этим справились.

Нет, домик все еще стоял на месте – и все еще выглядел разгромленным. Но исчезло все то, что привело бы в ужас психически здорового человека. Пропали куклы, исчезла детская одежда, убрали кровавую колыбель. Для отвода глаз оставили пару порванных плюшевых мишек и несколько невразумительных розовых тряпок. Но на этом – все, и домик уже не казался местом, где поселилось безумие.

А главное, вскоре после близнецов у фанерной хатки появился и директор дома отдыха, тот самый, с которым они говорили. Он пришел якобы случайно, просто гулял по лесу и оказался здесь. Но все прекрасно понимали, что не бывает таких случайностей.

Он не стал ни в чем упрекать близнецов, он показательно удивился тому, что они вообще здесь оказались. Однако взгляд его все время разговора оставался далеко не удивленным. Вадим Яковлев прекрасно понимал, что происходит на самом деле, и злорадствовал.

Он объяснил им, что дом отдыха действительно часто использует эту территорию, хоть и не владеет ею. Домик тоже сколотили они – для детективного квеста, это такая игра для их клиентов! Может, они и нарушили какие-то правила, но совсем чуть-чуть, домик разобрали бы раньше, да заболел сотрудник, ответственный за это. Если нужно заплатить штраф, он, Вадим, лично это сделает. А ничего серьезнее штрафа тут и не рассматривается.

– Я не понимаю, зачем он так подставился! – поразилась Нина.

– А он и не подставился.

– То есть, как? Он же связал себя с этим делом! Раньше вы не могли утверждать, что он к этому причастен, а теперь он сам показал!

– Причастен к чему, к фанерному домику для квестов? – усмехнулась Александра. – Невелик грех!

– Может, перед законом он и остался чист, но вы узнали, что ему все известно!

– Да мы и так это знали, – пожал плечами Ян. – Невозможно устроить такое без ведома руководства дома отдыха. К тому же, Яковлев – именно такое «руководство», которое будет строить в лесу кровавые дома. Ему явно неинтересны все эти теннисные корты и банные процедуры, которые «Долина вереска» предлагает на своем сайте. Я больше чем уверен, что на самом деле он курирует такие проекты. Что же до его личного появления. Тоже предсказуемо. Мы еще во время разговора с ним поняли, что он – пацан, пусть и великовозрастный. Сейчас он уверен, что обвел вокруг пальца двух полицейских, и он не мог не насладиться триумфом.

– Неужели ничего нельзя доказать? У Саши же остались фото!..

– А что толку с тех фото? Невозможно доказать, где они были сделаны. Мало ли где я с мобильным носилась! Строго говоря, даже если бы мы застукали Яковлева рядом с этим жутким кукольным антуражем, это никак не потянуло бы на уголовное дело. Пару штрафов можно было бы кое-как притянуть, а ему это не страшно. Убийство животных, увы, карается очень мягко, а тут мы бы даже не доказали, убил он зверька или просто тушку разделал.

– Ясно. А от меня вы чего хотите?

– Так мнения же! – пояснил Ян. – Смотри. Мы совсем не уверены, что происходившее в лесу каким-то образом связано с преступлением, которое привело нас в «Долину вереска». Может, и связано! Но чтобы разобраться, нам сначала нужно понять, что там творилось, в домике этом.

– А мы понимаем чуть больше, чем ни хрена, – подключилась Александра. – То есть, какие-то догадки у нас есть, но ты наверняка поймешь больше.

Да уж. Вот и как со всем этим справляться без бокала вина? Никак! Нина жалела, что не может выпить прямо сейчас, наверняка стало бы легче, но при близнецах на это лучше не решаться.

Она заставила себя снова посмотреть на фотографии, заранее смиряясь с тем, что они однажды вернутся к ней в ночных кошмарах.

– Значит, так. Тот, кто это сделал, ненавидит детей. Не просто не любит, а ненавидит. У здорового человека в голове, условно говоря, установлен целый набор фильтров, которые не позволяют ему делать что-то или даже хотеть делать. Здоровый человек не просто не может убить, он не хочет убить. Когда какой-то фильтр слетает и теряется табу, начинаются проблемы. Чем больше фильтров потеряно, тем больше проблемы. А с убийством ребенка вообще отдельная история. Это, можно сказать, край. Очень многие матерые уголовники и даже серийные убийцы не в состоянии убить маленького ребенка, это инстинкт не человека даже, а животного – не тронь детеныша!

– Получается, вот тот, кто резвился в домике, растерял все фильтры? – спросила Александра.

– Вовсе не обязательно – ведь детей там не было! Но у него определенно потеряны фильтры «не желай убийства», «не вреди животным», «не желай убить ребенка». Это не значит, что человек, затыкавший ножом куклу, готов и способен убить настоящего ребенка. Но то, что он так отчаянно этого хочет, – уже огромная беда. Его нужно срочно лечить, а не поощрять это такими вот игрищами!

– Но поощрять получается выгодней, – невесело усмехнулся Ян. – Нин, а вот такому человеку доставило бы удовольствие убийство взрослой женщины?

– Маловероятно. Судя по этим кадрам, он столкнулся со звериной яростью. На фото есть кукла… хм… определенного назначения. Он ее использовал по этому назначению? Тут не разберешь!

– Нет, – уверенно ответила Александра. – Я специально проверила. Не смотрите на меня так, это важно для расследования! Никакого секса там не было.

– Именно об этом я и подумала, – кивнула Нина. – Его совершенно не интересовала сексуальная сторона преступления. Поэтому я сильно сомневаюсь, что он мог бы убить взрослую женщину, она была ему неинтересна. Если это вообще «он»! Прозвучит чудовищно, но иногда такую извращенную ненависть к детям проявляют женщины. Я слишком мало знаю об этом человеке, чтобы сказать вам больше.

– Да и мы тебе паспорт не предъявим. Но главное: прямо сейчас он опасен или нет?

Нина задумалась, просчитывая все варианты. Это давалось ей труднее, чем раньше: мысли ползли непривычно медленно, путались, терялись. Она решила, что устала, и не придала этому большого значения.

– Нет, рискну предположить, что он не опасен для живых детей. Он наверняка немало заплатил за эту постановку. Он осознает в себе ярость и боится ее, потому и ищет такие способы ее выпустить. Сейчас он это сделал и на некоторое время успокоится. Но что будет дальше – большой вопрос!