состояния остаются позади. Таким образом, глагол войти или выйти в некотором смысле может служить символом всех остальных идей этого криптотипа. Криптотип С, в таком случае, является динамическим, или символически динамическим, но динамизм исходит не от субъекта, а от внешнего поля. Наконец, криптотип D, как мы убедились, не динамичен и даже не активен, а неактивен, т. е. либо статичен, либо пассивен.

Смысл фенотипа при всей его кажущейся простоте на самом деле не может быть до конца понят во всей его изящности, пока не будут извлечены из глубин сознания сопутствующие ему криптотипы и не будут доведены до сознания их действенные смыслы. Тогда различные воздействия, оказываемые на один и тот же фенотип криптотипами и наоборот, приводят к более выраженному осознанию и более четкому пониманию самого фенотипа. Теперь мы в состоянии лучше изучить тонкий смысл – va и – ni. В случае с последним мы, разумеется, должны начать с интуитивного изучения системы времен в целом, а затем и будущего времени, обозначаемого – ni. Будущее время предполагает, что ожидание события присутствует, что воля субъекта к событию, если это добровольный акт, наличествует, что самая первая начальная точка события, возможно, уже достигнута (здесь все зависит от контекста), но все что дальше – не настоящее, а будущее, т. е. событие в целом – будущее. Для того чтобы событие в целом было будущим, время не может подразумевать, что склонность субъекта сохранится и после начальной точки, иначе смысл будущности был бы сильно ослаблен или полностью утрачен; оно означало бы только «он начинает это делать» или «он начинает этот процесс». С другой стороны, – va подразумевает «начинает настойчиво или набирается сил, чтобы осуществить задуманное»; начальный момент присутствует, следующий момент быстро приближается, а продолжение угадывается. В криптотипе A без редупликации может использоваться либо – va, либо – ni с небольшой разницей в нюансах. Наличие – ni говорит о том, что деятельность дошла до начальной точки, но динамическое, настойчивое значение самого криптотипа предполагает, что недлительное состояние, обозначенное глаголом, будет начато. То же самое происходит и с – va, за исключением того, что с помощью него отправление описано в еще более положительном ключе. Но при редуплицированном или длительном глаголе А – va нужна потому, что слабой криптотипической персеверации в глаголе А довольно только для начала, а для того чтобы обещать продолжение через длительное действие, нужно утвердить настойчивую волю или склонность самого субъекта, что и делается с помощью – va. Таким образом, чтобы сказать «он начинает рубить», т. е. замахнулся топором и сделал хотя бы один удар (сделает ли он его еще или решит бросить, мы не знаем), мы можем использовать либо – ni, либо – va. Но чтобы сказать «он начал рубить», имея в виду, что за первым ударом последует второй, третий и т. д., нужно использовать редупликацию – va, а не – ni. То же самое происходит, если действие не повторяется, а просто продолжается: например, «он начинает засыпать».

С другой стороны, в криптотипе В криптотипическое значение подразумевает, что после достижения исходной точки (для чего достаточно – ni) событие проявляется в типичной форме и сохраняется, по крайней мере, какое-то время в этой форме; таким образом, вопрос о настойчивости субъекта, так сказать, отбрасывается. Это означает, что – va было бы избыточным и неуместным, возможно, предполагающим бóльшую целенаправленность, чем это необходимо в простой констатации деятельности типа В. В словах криптотипа В есть некая пустота и абстрактность; они объявляют о типе движения или позиции и на этом успокаиваются. Особенно абстрактны все «идущие» и «приходящие» слова, не имеющие реальных словесных корней, а являющиеся лишь вербализованными постпозициями или наречиями «к», «от» и т. д. Возможно, дело в глубинных пластах мыслительного процесса хопи, в том, что эта холодная нагота не должна быть разрушена или искажена использованием такого элемента, как – va.

Данная иллюстрация показывает, как значение формы в таком языке, как хопи, может быть глубже проанализировано с помощью концепции криптотипов и как совокупность значений является совместным продуктом криптотипических и фенотипических факторов. Во многих языках концепция криптотипа была бы малопригодна, но есть языки, подобные хопи, в которых значительная часть важного материала для создания парадигм находится в таком завуалированном состоянии, так же как есть люди, чья психическая жизнь гораздо менее доступна, нежели других. Криптотипы играют в языке хопи гораздо более значительную роль, чем эта довольно незначительная проблема начинательных форм, которая тем не менее служит хорошей иллюстрацией. Мне кажется, я первый, кто указал на существование этого глубинного слоя смысла, который, несмотря на свою герметичность, регулярно функционирует в общем языковом целом.

Мне очень интересно узнать, что Вы как психолог думаете об этой идее в целом. Как она связана с теми проблемами, которыми занимаетесь Вы? Сходство криптотипов с концепцией бессознательного Фрейда, а еще в большей мере, пожалуй, Юнга, несомненно, поразит Вас, хотя, возможно, с этой параллелью не следует заходить слишком далекоа.

Некоторые категории глагола в языке хопи

Переведено по: Language. 1938. Vol. 14. P. 275–286.

На ранних этапах работы над языком хопи у меня было приятное ощущение, что я нахожусь на знакомой языковой территории. О, чудо! Экзотический язык казался вырезанным по лекалу индоевропейского: с четко выраженными существительными, глаголами и прилагательными, залогами, видами, временами и наклонениями, без каких-либо внешних категорий, без родовых категорий на основе формы предметов, без местоимений, обозначающих племенной статус, присутствие, отсутствие, видимость или невидимость.

Но со временем стало ясно, что все не так просто. Предложения, которые я составлял и предъявлял своему информанту из хопи, чаще всего оказывались неправильными. Поначалу язык выглядел неупорядоченным. Позже я обнаружил, что он просто сообразен собственным, специфическим закономерностям. После длительного изучения и постоянной отбраковки предвзятых представлений я наконец обнаружил его истинную картину. Полученный опыт оказался весьма поучительным не только в отношении языка хопи, но и в отношении всей темы грамматических категорий и понятий. Оказалось, что категории хопи в определенной мере похожи на индоевропейские, чтобы сначала создать обманчивое впечатление тождественности, пусть и омраченное досадными нарушениями, и при этом в той же мере отличаются, чтобы после их правильного определения можно было по-новому взглянуть в целом на сходные черты, существующие во многих современных и древних индоевропейских языках. Взглянуть на английский язык под совершенно новым углом, необходимым для его перевода на язык хопи, было едва ли не более познавательно, чем раскрыть значения форм хопи. Особенно это касается четырех типов категорий глаголов, о которых