Бороться будет. А у меня в голове стучит, тело напряжено до предела.

Надо отдышаться, иначе прямо здесь разорву пижаму, ноги широко раздвину и порву, себе же сделав хуже. Мне не нужна сломанная игрушка.

Поэтому кое-как оторвавшись от желанного тела, сквозь зубы произношу:

— А теперь иди в свою комнату, девочка, и оставь дверь открытой.

Ева убегает, даже не оглянувшись. А я стою, опершись рукой о стену, и не могу отдышаться, грудная клетка заходится вовсю, а голова кругом, и я не нахожу ничего лучше, чем не откупорить новую бутылку с виски. Самого дорогого, шотландского, семидесятых годов, сам губернатор подарил.

У меня праздник, черт подери, сегодня я возьму целочку себе. То, что она невинна, сомнений нет, а то, что про анализы заявил, так ее все рано стоит проверить. Возможно, она тоже бесплодна. Это хотелось сразу узнать, мне таких сюрпризов больше не нужно.

Теперь каждый шаг моей женщины будет под присмотром, человечка своего поставлю, и, не дай бог, загуляет, как Алиса, я ее в порошок сотру.

От подобных мыслей зубы скрипят.

Принимаю ледяной душ, чтобы хоть немного прийти в себя, не быть так сильно в хлам. Все же нашу первую с Евой ночь хочется хорошо запомнить.

Следом, словно специально время тяну, иду в свой кабинет, проверять, ждёт ли меня малышка, включаю монитор, нажимаю пару клавиш, и на экране высвечивается изображение ее комнаты.

Ухмыляюсь плотоядно. Камеру поставили сразу, как я узнал, что в двери появился замок. И я очень часто за ней наблюдал, иногда часами, она вся из себя, книжки читает, за учебниками сидит, по телефону щебечет по несколько часов.

Хорошая девочка, которую я совсем скоро испорчу.

Правда расстраивало то, что она бегала переодеваться в ванную комнату, хотел и там поместить камеру, но руки не дошли. Чувствую, что у меня какая-то мания к ней. Но сейчас я смогу увидеть ее и так, когда захочу.

Эта мысль успокаивает, но не так, как сделал бы это бурный секс.

Ева сидит на полу, обнимает своего пса и что-то ему приговаривает, нежно поглаживая за ушком. Скоро будет так же касаться меня, пальчиками своими хер обхватывать, исследовать. Я буду не против, хотя касаний как таковых не люблю, но тут могу сделать исключение.

Заступник, это хорошо. Мне нравится идея, что у неё появился этот пёс, в случае чего порвет противника как тузик грелку.

Только от меня ей не спастись, волкодава уже начали тренировать, вещи мои подсовывали, чтобы животное не смогло напасть на хозяина. Обычная практика.

Долго себя не мучаю и с победной ухмылкой поднимаюсь по ступенькам. Не спешу, иду специально медленно, знаю, что слышит, как я приближаюсь, такие игры мне по душе.

Безумно нравится мне запугивать своих потенциальных жертв, люблю, когда они трясутся от страха передо мной, то же самое и с бабами. Не многие могут дать отпор, верней уже давно такого не было.

Подхожу к двери, дергаю за ручку, закрыто, как я и предполагал.

— Открывай. У меня нет времени для этого детского сада.

Молчание напрягает, я же знаю, что она там. Стучу кулаком.

— Артур Леонидович... Уходите! Вы пьяны, вам надо проспаться.

Мне надо потрахаться, глупышка моя.

Голосок такой испуганный, что все мои инстинкты защитника в момент активируются. Хочется поскорей зайти и успокоить, к себе прижать, возможно, приласкать.

Пожалеть и уверить, что со мной рядом ей будет комфортно, ей стоит только принять меня. Я готов унять свои порывы и дать ей все сделать самой, чтобы больно в первый раз не было.

— Евочка, милая, даю тебе минуту, чтобы собраться с мыслями и открыть эту проклятую дверь, — даже сказал ласково, не считая оскала на лице.

Открывай же маленькая.

— У-уходите...

Ну точно дура. Эта дверь меня не остановит. Что же ты, милая, так прячешься от меня? Неужели настолько неприятен.

— Не хочешь по-хорошему, значит будет по-плохому, а это значит, по-моему, — хмыкаю, в злости стучу ещё раз по двери. Тишина гробовая.

Достаю из кармана нужный ключ, открываю разделяющую меня от моей девочки дверь.

— Что вы... — слышу испуганный писк. — Боже, откуда у вас ключ?

Прохожу в просторную комнату, делаю ещё один глоток прямо из бутылки и со звоном ставлю ее на стеклянный столик.

В глазах чуть ли не двоится, но я держусь.

Ничего, всунуть точно смогу, ещё не в таком состоянии девок драл. Даже лучше, что пьяный, значит после секса вырублюсь, и ей не придётся терпеть второй раунд.

Нахожу ее взглядом, подмечаю, что она побледнела, резко встала и кинулась в сторону ванны.

Шустрая какая. Но нет, я успеваю перекрыть дорогу.

— Ты в моем доме, прятаться некуда, — хватаю ее за тонкую талию и к себе притягиваю. Идеально подходит, даже несмотря на то, что ростом мелкая и дышит чуть ли не в пупок. — Пора тебе уяснить эту простую истину.

Выставляет руки перед собой, дергается. Ловко уворачивается и покидает мои объятия, вновь подбегает к собаке, что пристально наблюдает за нашей небольшой перепалкой, но сидит смирно.

— Покиньте мою комнату. Иначе...

— Иначе?

— Иначе я прикажу Барону напасть на вас! Он вас покусает!

Это я тебя скорее покусаю.

Смешная девочка. Строптивая, такую так и хочется поломать, под себя подмять, подчинить. 

Ведь баба должна под мужиком быть, а не команды раздавать. Греть постель, заботиться о мужчине и детей рожать. Женщина слабое звено, они ничего не могут без мужиков. 

Я видел, что с ними делали в детском доме, что я сам делал. Одних продавали богатым мужикам сама директриса, других же, что пострашней, трахали местные мальчишки за защиту, а те и счастливы были, не толпой, уже хорошо. Или кинешь пару сигарет, вот тебе и отсос. 

Это суть баб – быть за мужиком, они все такие, продажные, только цена у них разная. Да и я не против такого расклада. Гордости тут не место.

— Ну так давай, — отвечаю спокойно, уже зная, что она этого не сделает, слишком добрая. Это же меня в ней так цепляет.  — Скажи «фас!» и направь пальчик. Он тебя уже любит, а значит подчинится. 

Стоит мнётся, то на меня смотрит, то на пса. Рот открывает, только ни звука не выпускает. Прикусывает губы, смотря затравлено. Сдается. 

— Ты не сможешь, — хмыкаю, ближе подхожу, протягиваю руку псине, чтобы унюхать смогла, отдаю строгий приказ: — Ко мне. Ко мне, я сказал! — нехотя, но подчиняется, гавкает, смотря на свою добрую хозяйку, подходит хромая, а я указываю на дверь. — Ждать.