А член... Я видела. Таким только рвать, истязать жертву. Это ждало меня этой ночью.

Как бы я жила после этого? А если бы его не остановила прислуга, и мы бы переспали. А если бы моя сестра умерла. Я бы себе такого никогда не простила.

Я должна была бороться яростнее, орать, кусаться, тогда бы мне не было так погано на душе. Не выворачивало бы наизнанку от себя.

— Ева, Ева... — слышу отдалено, нехотя поднимаю голову и встречаюсь теперь уже с осознанным взглядом Минаева. Протрезвел.

Он наклоняется и поднимает меня с пола, прижимает к себе, а у меня в голове словно срабатывает сигнализация. Каждая клеточка в моем теле бунтует.

— Не... — дёргаюсь в его руках, не давая его теплу проникнуть в меня. — Не трогайте меня, пожалуйста.

Только вот он все равно не отпускает, встряхивает, смотрит так пронзительно, что хочется сквозь землю провалиться, лишь бы в памяти не всплывало то, что случилось в моей комнате.

Его касания обжигают кожу, его запаха слишком много, я чувствую его и на себе. Меня от него мутит. Колбасит страшно. Я бы заплакала, но не имею право пуститься в истерику. Сейчас я должна быть сильной и держать себя в руках ради Алисы.

— Ты должна успокоится, сейчас же, Ева! Принесите ей воды, — отдаёт громкий приказ, и я нервно издаю смешок. Даже здесь чувствует себя хозяином. Губ касается горлышко бутылки, и я пытаюсь отстраниться, пока не чувствую лопатками стену. — Давай, девочка, пей.

Напирает, нависает сверху огромной скалой, заставляет сделать глоток. И я делаю, лишь бы отстал, не трогал, был от меня подальше. Но я снова думаю лишь о себе, даже не спросила у него, что там с Алисой, ведь к нему снова подходил доктор.

Я пытаюсь справиться со своими чувствами и переключить их в спокойное русло, включить мозги. Но сердце предательски бьется о грудь, страх захватывает всю сущность, пока я смотрю в черноту устрашающих глаз.

Монстр, ублюдок, поглаживает меня по щеке, пытаясь показать заботу, смотрит так обеспокоено, а я не верю! Почему он переживает обо мне, когда его жена в тяжелом состоянии?

Ещё несколько часов назад он сожрал бы меня и не подавился бы, так что я отворачиваюсь. Не могу на него больше смотреть. Я все ещё чувствую его руки на своём теле, на своей промежности... Боже.

Как он посмел? Как посмел отнять у меня то, что я так тщательно хранила, я хотела сама решить, кто будет меня трогать, смотреть, изучать, но этот мужчина эгоистично забрал все себе. Просто, потому что может. Потому что чужое желание для него пустой звук. Потому что ему нужен наследник либо от Лисы, либо от меня. Только по его словам жена бесплодна. Жена, что лежит сейчас за дверью, а я снова в его руках, предаю ее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Как она... — смелею и спрашиваю самое важное на данный момент. Страдать о случившемся буду потом, главное, чтобы Лиса была жива, а с остальным справлюсь.

— Утром сообщат точно, — говорит нехотя, даже с каким-то призрением. Делает шаг ко мне, сокращая и так мизерное расстояние. — А теперь поехали домой, мы ничего не можем сделать.

Домой с ним? Чтобы он смог снова меня лапать. Ну уж нет. И я не могу бросить сестру, пока не узнаю, что она пришла в себя, что все обошлось. Ведь так?

— Нет. Я останусь и буду ждать, пока она очнется.

Стараюсь говорить четко, без запинок. И, кажется, у меня получается.

Отхожу в сторону и сажусь на лавочку, смотря в одну точку перед собой. Жду, пока он уйдёт, перевожу дыхание. Но мерзавец так и стоит на месте, давит своей энергетикой, не давая страху исчезнуть. Переключаю взгляд на носы его идеально начищенных ботинок и сглатываю, не веря в то, что у нас произошло.

Может все это сон? Нет, на руках уже вылезли маленькие синяки, как бы насмехаясь надо мной. Все правда! Он правда ворвался в мою комнату, чтобы заняться со мной сексом. И чем быстрей я это осознаю, тем скорей придумаю, что делать с этим дальше.

— Ева, ночь была тяжёлой, тебе нужно отдохнуть, — вновь его огромная рука на моем плече, пальцы смыкаются, принося дискомфорт. — Мы поедем домой и просто ляжем в постель. Нам обоим нужно отдохнуть.

Слова как вилкой по стеклу. И почему я так и слышу в них сексуальный подтекст. Хотя, он не говорит об общей постели. Или...

Это «мы» меня дико смущает. Я не хочу, чтобы он его использовал. Есть я и он. Все.

— Я останусь, — тяжело сглатываю. — Артур Леонидович, езжайте без меня. Я позвоню, когда будут новые известия.

Вру. У меня даже нет его номера, а даже если бы и был, то ни за что ему не набрала бы. Уж точно не после того, что произошло.

— Ева, я понимаю, что то, что почти случилось между нами, было шоком для тебя, но меня не стоит бояться. Я не...

— Я не хочу об этом говорить, — закрываю уши вместе с глазами. — Не хочу! Уходите.

Так и шепчу, пока не чувствую, как он убирает мои руки и поднимает мое лицо за подбородок, чтобы я смогла на него посмотреть.

— То, что произошло с Алисой, ничего между нами не отменяет, хочу, чтобы ты это знала, — говорит спокойно, ровно. — Я могу дать тебя время на осознание, но не долго.

— Я не хочу... — немым шёпотом, чувствуя, как глаз касается влага. — Можно мне побыть одной?

Он еще долго вглядывается в мои глаза, словно что-то решая для себя, хмурится, но все же убирает руки.

Уходит, и я выдыхаю, правда совсем ненадолго, потому что он снова появляется рядом, только уже в компании крупного мужчины спортивного телосложения.

— Это Виктор, он останется с тобой. И чтобы без глупостей. Убежишь, сестру больше не увидишь, — строго, как с маленьким ребёнком. — Поняла?

— Да.

Плевать. Я и не собиралась никуда бежать, когда Алиса в таком состоянии, когда решается наша судьба. Да и некуда мне бежать. И что это вообще значит, больше не увидишь сестру?

Эти слова так и крутятся в моей голове еще около часа, пока я не погружаюсь в успокаивающую темноту.

Дни тянутся слишком медленно и проходят в таком напряжении, что, когда я открываю глаза после недолгого сна, на меня тут же обрушивается весь спектр смешанных эмоций.