Вот так вот просто. Опыта у меня с такими побольше будет.

— Нет... — всхлипывает Ева, когда мы остаёмся одни. — Что вам нужно? Что?!

Не могу сдержать довольный смешок. Она разве ещё не поняла, что мне от неё нужно. Ничего, я и повторить могу.

— Я тебе уже сказал. Ребёнка, от тебя. Приступим сегодня же, тянуть незачем.

— Я не верю. Как вы можете? — смотрит ошалело, выкидывает руки вперёд, стоит мне сделать шаг к ней. — Не подходите! Алиса! Алиииса!!!

Кричит так, что уши закладывает в момент, только это все бесполезно. Я быстро сломлю ее сопротивление.

— Ее нет дома, она ушла и оставила тебя мне, чтобы я мог пользоваться твоим заманчивым телом. И я буду, — оказываюсь близко, дергаю за руку, но она отшатывается словно ошпаренная. — Я не в том, бл*ть, настроении, чтобы выслушивать истерики, так что будь добра раздеться догола и лечь на спину. И я обещаю, что буду нежен настолько, насколько это возможно.

Мои слова действуют на Еву необычно, она падает на колени, закрывает лицо руками и начинает пускать ненужные слёзы. Будто я ее не в постель позвал, а на саму казнь.

Это выводит в момент. Это ее отрицание. Я же не самый плохой мужик, чтобы вот так от меня шарахаться. Я бы и правда попробую быть аккуратным.

— Я сказал, не реветь! — ору, хватаю за плечо и поднимаю на ноги, встряхиваю.

— Вы ублюдок. Ублюдок! Ненавижу вас, я... Я... — заикается, впадая в истерику. — Дайте мне уйти, прямо сейчас! Мне ничего от вас не нужно. И я не буду с вами спать. Ни-ког-да!

Совсем неожиданно она поднимает крошечную ладошку и бьет наотмашь по лицу. Один раз, второй.

Я даже трезвею, не веря в то, что она посмела поднять на меня руку. Ладони сжал в кулаки, оскалился, подобно дикому животному.

Все, игры закончились. Я слишком долго был хорошим, а ей этого и не нужно вовсе. Ева сразу отступила назад и уперлась ногами в кровать. Задрожала.

— Ах ты сучка неблагодарная, когда ты уже поймёшь, что будет так, как я сказал, — прорычал, схватил за плечо и толкнул на постель. — Я покажу тебе, что бывает, когда МНЕ отказывают.

Мне все равно на то, что она вся сжалась, и на то, что даже не двигается, только из глаз одна за одной текут по красным щекам слёзы.

Тяну штаны вниз, оказываясь перед ней совершенно голым, показываю свой хер, который сегодня ей предстоит ублажить как следует. Обхватываю основание и начинаю дрочить, смотря на свою девочку.

Только вот Ева глаза закрывает, губы свои пухлые кусает, не хочет приглашать меня к себе. А у меня от этого тормоза слетают окончательно.

Резко хватаю ее за лодыжку, тяну ближе к себе, с треском сдираю с неё проклятые шорты, чувствуя, как острые ногти врезаются в руки, царапают.

Наклоняюсь, чтобы ближе разглядеть ее белые трусики. Как символично. Такая вся невинная. Малюсенькая. Нежная. Моя.

Ноги девушки дрожат и сильно сжаты, но мне ничего не стоит раздвинуть их в стороны. Отодвинуть край трусов и увидеть розовую щелку. Красивая, голенькая, как я и люблю. Провести по ней указательным пальцем. Сухая. Даже не удивлён.

Ева дергается все сильнее при каждом моем движении, отползает, но я крепко держу на одном месте, на ее лице застыл ужас.

— Не-не надо... — скулит, отвернуться пытается.

— Не бойся, маленькая, я так сильно тебя хочу, что все быстро закончится. Потерпишь несколько минут.

Вру, конечно, быстро не кончу, это точно, все из-за выпитого алкоголя. Пытаюсь ее расслабить, сам особо не зная, что делать в такой ситуации. Хоть я и зол на неё, но немного нежности заслужила, иначе потом будет сложнее ее трахнуть.

Располагаюсь на ней поудобнее, чувствую, как сильно напряжено ее тело, хриплю ей в поджатые губы, начинаю с ума сходить, не успеваю проникнуть внутрь языком, как слышу громкой стук в дверь.

— Извините... — раздаётся голос одной из служанок.

Тело застывает в момент, поворачиваю голову к выходу, видя смущённое лицо молодой девушки, чьё имя не знаю.

— Пошла нах*й отсюда! — рычу в ее сторону, теряя в себе все человеческое.

— Но Артур Леонидович. Это срочно... — мнётся у входа, но не уходит, а мне так и хочется встать, да и вышвырнуть ее за дверь. — Вам звонят из больницы. Ваша жена, она...

***Ева***

— Состояние тяжелое, получен компрессионный перелом позвонка в грудном отделе. Высока вероятность повреждения спинного мозга, возможен паралич нижних конечностей. Ваша жена чудом осталась жива...

Слушать дальше просто не хватает сил. В ушах появляется звон, а тело по стенке оседает вниз на холодный больничный кафель.

Моргаю, не видя перед собой ничего кроме чёрных пятен, тру лицо, шлепаю по щекам, но ничего не помогает. Сердце заходится с бешеной скоростью.

Алиса, Боже, моя Алиска...

Дурочка напилась и села за руль, не справившись с управлением, выехала на встречку и попала в жуткую аварию. Очевидцы вызвали скорую помощь, и ее отвезли в больницу в бессознательном состоянии. Моя бедняжка.

Неужели в одно мгновение я могла потерять единственного родного человека? Ужасно это осознавать, а ещё ужаснее от мысли, что совсем недавно я плохо о ней думала и перед самым ее отъездом мы поссорились из-за папиного завода. Конечно, она имела полное право расстроиться, ведь так отец дал понять, что не доверял ей.

Сколько времени прошло с того момента, как мы приехали? Час, два, три? Оно просто замерло.

Моя сестра чуть не умерла, пока я... Пока я была с Минаевым. С ее мужем. Пока он так нагло меня трогал, говорил устрашающие вещи, требовал ребёнка и немедленного секса. К горлу подкатывает тошнота, и бросает в холодный пот.

Я так виновата. Не уследила, не понимала, что этот страшный человек переключился на меня.

Все из-за завода, да?

Хотя звоночки были, я была слепа и не замечала ничего, или не хотела замечать.

Дура, ничего Алисе не говорила, молчала, сберечь хотела. И вот, что из этого вышло. Вот чем обернулось мое нелепое молчание. Если бы не это известие, Минаев бы... Он... Даже думать жутко. Изнасиловал? Это же самое страшное.

Хотя в какой-то момент, когда его огромное тело было на мне, меня словно парализовало, в какой-то момент мне показалось, что я готова к неизбежному. Я даже смогла бы расслабиться, ведь он не был настолько противен, нет, дело было совсем в другом. В принципах.

Я видела в его взгляде столько отчаяния вперемешку с похотью и злостью. Он себя сдерживал, как мог, ради меня, чтобы не сломать, это было видно. Уверена, что с другими он не церемонился.

Я даже и представить не могла, что мужчину может так сильно переклинить, в тот момент предо мной был словно не человек, а голодное животное. Одно лишнее движение и тело в клочья. Взгляд дикий, тело каменное.