флаконы со спаянным горлышком. Именно в таких вейга Азель доставляла тёмный эфир для Виринеи. Содержимое из такого флакона никак не могло выбраться. По крайней мере, в течение нескольких недель. Виринея работала с тёмным эфиром, не прикасаясь к нему, чтобы не рисковать — она не умела ему сопротивляться.

Я забрал флакон у девушки и, недолго думая, использовал белый диск.

Как только оружие появилось в моей руке, я срезал горлышко у флакона. Туман так и остался в мензурке, будто привык там находиться и не хотел вылезать наружу.

— Спасибо, милый. — Виринея забрала у меня флакон с таким видом, будто это что-то простецкое, а не экспериментальная смесь, которая может тут всех убить.

Девушка опустила на глаза защитные лабораторные очки и перевернула флакон, позволяя туману и мелким частицам, похожим на пепел, вывалиться прямо на лоб некроманта.

Тот всё ещё был без сознания, и мне даже стало его жаль. Виринея сейчас экспериментировала над ним, как злой гений. С азартом и любопытством учёного, который немного сошёл с ума.

— И что… — начал я, но Виринея покачала головой, прося меня о молчании.

Вместе мы уставились на то, как чёрный туман жадно и быстро впитывается в кожу некроманта, а пепел снова поднимается в воздух и кружит над его головой.

Виринея отошла на шаг, поближе ко мне.

— А теперь наблюдаем.

Я нахмурился.

Если честно, мне было удобнее использовать старый-добрый метод выколачивания правды, однако я отлично понимал, что этот старик действительно не боится ни боли, ни смерти, поэтому методы Виринеи могли сработать лучше.

К тому же, на втором этаже оставался Зигбо, а к нему у меня накопились вопросы. Если сейчас получится разговорить некроманта, то и до пацана дело дойдёт.

Прошло ещё около минуты, но старик не реагировал.

Он лежал без сознания и мерно дышал. Не происходило ровным счётом ничего.

— Кажется, твой образец не работает, — вздохнул я через пятнадцать минут бессмысленного и напряжённого ожидания.

— Не торопись, — ответила Виринея.

Всё это время она пристально наблюдала за стариком на верстаке. Ещё и секундомер включила, и тот мерно тикал, отсчитывая секунды.

Так прошло еще минут пятнадцать.

Потом ещё десять.

Мы ждали.

Порой Абубакар слал мне картинки того, что делает в это время пленённый Зигбо, не истощился ли мой Эктоплазменный купол и как прекрасен львиный хвост с кисточкой.

На седьмом ранге я мог не беспокоиться, что купол иссякнет. Мне хватало сил, чтобы держать его на таком расстоянии и в целости не меньше пары часов. Ну а сам Зигбо просто сидел на полу, связанный Оковами, лишённый зрения и возможности кричать.

Тем временем я и Виринея продолжали ждать в лаборатории непонятно чего.

В итоге я уселся на тот самый диванчик (да-да, просто посидеть) и нахмурился, глядя то на Виринею, то на старика без сознания.

— И сколько ещё ждать? Я не могу тебя тут одну оставить вместе с этим некромантом, но мне надо идти. У меня есть дела.

Не отрывая взгляда от старика, девушка ответила:

— У тебя всегда дела, Бринер. Но неужели ты не хочешь посмотреть, что будет?

— Хочу! Поэтому тут сижу! — развёл я руками и откинулся на спинку дивана. — А если сутки придётся ждать? Или двое?

— Не придётся. — Виринея посмотрела на секундомер в руке. — Но надо ещё подождать.

Я вздохнул и принялся ждать.

Так прошло ещё тридцать пять минут. На тридцать шестой ожидание закончилось. Оно оборвалось так резко, что я вскочил с дивана.

Спокойно лежащий до этого старик вдруг захрипел. Его выгнуло, тело поднялось дугой, ремни на руках и ногах натянулись до треска. Он затрясся, не приходя в сознание. Причём затрясся вместе с тяжёлым стальным верстаком.

Потом его резко отпустило.

Он опустился обратно, его тело расслабилось, а затем он… умер.

Чёрт возьми, просто умер!

В этом не было никаких сомнений!

— Отлично, — мрачно выдавил я, разглядывая его пожелтевшее лицо. — Мы ждали больше часа, чтобы посмотреть, как он умрёт. Зато теперь он ничего не скажет. Может, я тогда пойду?

Виринея выставила руку и сделала шаг назад, вставая рядом со мной.

— Нет. Погоди. Скоро произойдёт чудо. Слышал рекламную песенку? — Она вдруг зловеще зашептала: — Ла. Ла. Ла. Брось все дела. Съёшь батончик «Чудо». И будешь ве-се-ла.

Я уставился на девушку, в сотый раз ловя себя на мысли, что некроманты — ребята со специфическим чувством прекрасного. Да и чудеса у них сомнительные.

— Не волнуйся, — прошептала Виринея и крепко стиснула мою ладонь холодными пальцами. — Осталось совсем чуть-чуть.

— Ага, — выдавил я, еле отводя от неё взгляд.

Прошла минута.

Потом ещё.

А потом старик вдруг… очнулся.

Не то, что бы он снова стал живым, однако выглядел вполне сносно. Сейчас это был то ли зомби, то ли нежить — в термины некромантии я не углублялся. Для меня мертвяки были все на одно лицо и с одной участью.

Он повернул голову, посмотрел на Виринею и собрался что-то сказать, но внезапно его опять затрясло. Опять верстак заходил ходуном вместе с телом некроманта.

Ну а потом старик начал мутировать прямо у нас на глазах.

Тёмный эфир в составе образца делал своё дело быстро, буквально за секунды, а это значило, что образец под номером три тысячи сто восемьдесят два не просто работал. Он делал из человека монстра не напрягаясь. Ведь у обычного темного эфира уходили годы, чтобы мутировать людей, а Виринея в разы усилила это свойство.

Я украдкой покосился на девушку.

Она стояла и хладнокровно смотрела, как уже мёртвый старик меняет облик и превращается в урода, как одежда на нём рвётся под натиском мутации, как на его лбу появляются мелкие костяные наросты, как сращиваются пальцы, растут когти, а тело приподнимается из-за костяного хребта на позвоночнике.

Ещё через несколько минут мутация завершилась, и к верстаку уже было привязано существо, лишь отдалённо напоминающее человека.

Его рот приоткрылся, вместе с кровавой пеной вывалился язык, уже раздвоенный, как у ящерицы.

— Какого хрена, Виринея?.. — прошептал я, уставившись на девушку. — Ты должна была искать способ нейтрализовать тёмный эфир, а ты что сделала?

— Не смотри на меня так, — поморщилась она. — Я провела шестьдесят экспериментов, чтобы нейтрализовать тёмный эфир. И все неудачные. А потом провела один эксперимент, чтобы усилить тёмный эфир. И сразу удачный. Отсюда следует