Я обернулась. Позади стоял Илай в джинсах и том же синем балахоне, в котором щеголял при нашей первой встрече. Пребывая в расстроенных чувствах из-за собственного бессилия, я раздраженно спросила:

— Разве мы сейчас на улице?

— Вроде нет, — оглянулся он по сторонам, словно для подтверждения своих слов.

— Тогда зачем спрашиваешь? — Я снова переключила внимание на бочку.

Илай убрал руку с крана и, наблюдая, как я наполняю другой стакан, с задумчивым видом поинтересовался:

— Ты всегда такая ершистая? Чуть что, сразу занимаешь оборону?

— А ты всегда такой въедливый? Чуть что, сразу кидаешься на людей?

— А! До сих пор расстроена из-за той истории с велосипедами?

— Я умею ездить на велосипедах!

— А с бочонком пива справиться не в силах!

— А тебе-то что? — вздохнула я.

— Здесь без этого не обойтись, — пожал плечами Илай. — И в магазине приходится покупать не только один кофе!

Приятно, конечно, что он помнит фразу о магазинах из нашей прошлой беседы в велопарке, но зачем напоминать о ней и лишний раз смущать? Я решила не отвечать на его выпад и повернулась к Мэгги с Лиа, чтобы отдать стаканчики с пивом. Странно, но девчонки смотрели на меня широко раскрытыми от удивления глазами. К чему бы это?

— Что-то не так? — спросила я, но они молча забрали стаканчики, отступили на шаги переглянулись друг с другом, отпивая по глоточку пива.

Я подошла к бочонку с очередным стаканчиком и уже без труда налила пиво. Девчонки по-прежнему не спускали с меня изумленных глаз, а с их лиц не сходило странное выражение. Ну и ладно, решила я, пробуя пиво. На вкус оно оказалось теплым и противным. Что ж, не пила раньше — не много и потеряла.

Рядом Илай косился на выпечку, разложенную на подносах. А не слишком ли грубо я с ним обошлась? Делая первый шаг к примирению, я как бы между прочим заметила:

— Кажется, у хозяев дома собственная кондитерская. Ну или что-то в этом роде.

— Кондитерская? — переспросил он, поглядывая на меня с интересом.

Я отпила глоточек отвратительного пива, сама толком не знаю зачем, и добавила:

— Вон хозяйка дома, в белом топике, с красной помадой на губах.

Он обернулся в ту сторону, куда я махнула рукой, и с минуту разглядывал танцующие парочки.

— Ага, вижу.

Мелированная брюнетка танцевала в паре с накачанным парнем. Она изящно покачивала бедрами в такт музыке, роскошные волосы струились по плечам, а ее кавалер с прилизанной гелем (фу, какая гадость!) прической прижимался к девушке со спины.

— Ух ты! — не удержалась я. — Вот это да!

— Ты о чем? — спросил Илай.

Я неуверенно пожала плечами, и тут девушка повернулась к нам и встретилась со мной взглядом. Отпив пиво, я прокомментировала:

— Просто… иногда лучше меньше, да лучше.

Илай улыбнулся, будто услышал нечто остроумное, что повергло меня в полное уныние. В паре шагов на нас по-прежнему таращились Мэгги и Лиа.

— Но это вовсе не значит, — продолжила я, обращаясь к Илаю, — что ты не должен попробовать угощение. Кексы на вид такие аппетитные.

— Нет, спасибо. Я не любитель.

— Если не знаешь, как приличные люди едят кексы, не стоит этого стыдиться.

— Я знаю, как обращаться с кексами, — хитро улыбнулся он.

— Не верю!

— Знаю, просто сейчас нет аппетита на глазированные кексы.

— Вот оно что? — Я поставила стакан на стол, порылась в сумке и, отыскав упаковку кексов, купленных в «Газ энд Гроу», положила перед Илаем. — Докажи!

— Тебе действительно необходимы доказательства? — поинтересовался он.

— Здесь без этого не обойтись, — повторила я его же слова. — Как и без велосипедов.

Пару секунд Илай всматривался в мое лицо, потом вскрыл упаковку кексов и вытащил один. Я не сводила с него глаз, спокойно допивая пиво, как вдруг меня кто-то схватил за руку.

— Все, хватит, — зашипела в ухо Мэгги, — сейчас же прекращайте этот спектакль.

— Что?.. — удивилась я, но не успела опомниться, как она уже тащила меня под пристальным взглядом жующего Илая к открытой веранде, куда пробивалась через толпу обеспокоенная Лиа.

— Давайте быстрее сюда, — торопила она, оглядываясь через плечо. — Если спустимся по лестнице, скорее всего, успеем выбраться из дома и избежать неприятностей.

— Ага, — кивнула Мэгги, таща меня за собой. — А неприятности нам совершенно не нужны.

— О чем вы толкуете? — спросила наконец я, спускаясь за ними по лестнице на первый этаж, где оказалось не так многолюдно. — О каких неприятностях?

Мэгги остановилась, словно собиралась все объяснить, но не успела и рта открыть, как стеклянная дверь справа медленно скользнула в сторону и прямо перед нами, преграждая путь к отступлению, встала мелированная брюнетка — Мисс Алая Помада, она же Владелица Кексов. В качестве тяжелой артиллерии за ее спиной возникли две девчонки, которые тоже танцевали в гостиной: рыжая в черном платье и невысокая пухленькая блондинка.

— Ну и кто мне объяснит, — гнусавым голосом спросила брюнетка, останавливая нашу процессию, — что произошло в гостиной минуту назад? И кто ты такая, черт возьми?

Вместе с подругами она уставилась на меня хищным взглядом. Спину тут же прошиб холодный пот, о котором мне раньше доводилось лишь читать в книгах. В жизни, мне повезло, ничего подобного до сих пор не случалось. Мэгги отпустила мою руку и примирительным, нарочито спокойным голосом проговорила:

— Белисса, успокойся, ничего особенного не произошло.

— Ничего особенного? — задохнулась от возмущения Белисса, подходя ко мне вплотную, да так, что стали видны поры на ее лице и не самый изящный вздернутый нос. — Как тебя звать, уродина?

— Оден.

— Оден? — переспросила она презрительным тоном, сузив глаза до щелок. — Что это за имя?

— Ну, меня назвали в честь… — пустилась я в объяснения.

— Не столь важно, — перебила Лиа. — Мэгги уже сказала, ничего не было!

— Так это она или не она заигрывала сейчас с Илаем? — потребовала ответа Белисса.

— Она ни с кем не заигрывала, — твердо повторила Лиа, причем таким уверенным голосом, что блондинка и рыжая подруга Белиссы растерянно переглянулись. — Она не здешняя и еще ни с кем не знакома.

— И ничего не знает, — добавила Мэгги, правда, с меньшей уверенностью в голосе. — Ты понимаешь, о чем я говорю, — заявила она Белиссе.

— Я сама видела, как он разговаривал с ней, — не унималась та. Удивительно, как ей удавалось не сводить с меня презрительного взгляда и в то же время говорить так, будто меня вообще не существует на свете. — Господи, он ей улыбался!