Новорожденные обладают гораздо более изощренной и абстрактной организацией мышления, чем можно представить. Как мы убедились в главе 1, они способны формировать числовые и нравственные понятия. Но этот процесс мышления может оставаться неосознанным и мало что говорит нам об их субъективных ощущениях в ходе развития. Осознают ли младенцы то, что происходит с ними: воспоминания, любимых людей, чувство печали? Или же они просто проявляют рефлексы и бессознательное мышление?

Это совершенно новая область исследований. Одной из первых к ней решила подступиться моя подруга и давняя коллега по профессии Гилен Деаэн-Ламбертц. Она выбрала простую стратегию наблюдения за тем, соответствует ли мозговая активность младенцев характерным признакам, указывающим на сознательное мышление у взрослых. Эта стратегия похожа на эксперимент, который проводился с целью понять, как сознательные процессы отличаются от бессознательных в мозге взрослого человека.

В возрасте пяти месяцев формирование первой волны мозговой реакции практически завершается. Эта волна соответствует обработке визуальных стимулов независимо от того, происходит ли это на сознательном или неосознанном уровне. Зрительная кора младенца уже может распознавать лица и делает это так же быстро и уверенно, как и взрослые люди.

Вторая волна, связанная исключительно с осознанным восприятием, изменяется в процессе развития. В возрасте одного года она практически сложилась и по форме сходна с восприятием взрослого человека, но с одним важным отличием: она гораздо медленнее. Вместо 300 миллисекунд она консолидируется примерно через одну секунду после распознавания лица, как будто сознание ребенка работает с небольшой задержкой. Это похоже на интернет-трансляцию футбольного матча, когда мы слышим, как наши соседи у телевизора кричат «Гол!», прежде чем сами видим это.

Задержка реакции значительно сильнее выражена у пятимесячных младенцев. Задолго до того как они начинают говорить или ползать и едва могут сидеть, младенцы уже обладают мозговой активностью, указывающей на резкую и продолжительную реакцию, которая сохраняется даже после исчезновения внешнего импульса.

Пока это лучшее доказательство того, что младенцы осознают видимый мир. Их сознание слабо фокусируется на четких образах, оно наверняка более сумбурное, медленное и неуверенное, но тем не менее это сознание. По крайней мере, об этом свидетельствует состояние их мозга.

Здесь наука вступает на совершенно неизвестную до сих пор территорию: субъективное мышление младенцев. Речь не о том, что они способны делать, наблюдать и помнить, на что реагировать, а о чем-то более личном и скрытом от чужих глаз – о содержании их сознания.

Состояние сознания младенца или человека в вегетативном состоянии больше не определяется нашими догадками. Теперь мы располагаем инструментами, которые помогают нам в реальном времени наблюдать за работой «фабрики мышления». Эти инструменты позволяют преодолеть самые таинственные и непроницаемые преграды одиночества.

Мы по-прежнему очень мало знаем о материальной основе сознания, – точно так же, как раньше естествоиспытатели мало знали о теплофизике. Но, как ни удивительно, несмотря на недостаток знаний, мы уже умеем манипулировать сознанием: включать и выключать, читать и распознавать его.

Что происходит в мозге, когда мы видим сны; можно ли расшифровывать сновидения, управлять и манипулировать ими?

Они лежат на диване. Тихим, монотонным голосом он рассказывает ей сказку, которую рассказывал уже тысячу раз. Он выдыхает воздух, который заставляет вибрировать его голосовые связки. Звук модулируется его нёбом, губами и языком. Менее чем за тысячную долю секунды эта звуковая волна достигает уха его дочери. Звук превращается в движение на барабанной перепонке. Это движение активирует рецепторы на верхушках волосковых клеток – чуда биомеханики, которое преобразует вибрации воздуха в электрические импульсы. С каждым колебанием этих клеток открываются микроскопические каналы в мембранах, через которые проникают ионы. Они создают электрический ток, распространяющийся по слуховой коре, чья нейронная активность кодирует слова, которые девочка, как всегда, повторяет шепотом. Слова, звучавшие тихим отцовским голосом, оживают в ее уме как волшебная история, которую она уже тысячу раз слышала раньше.

Теперь она дышит глубже, зевает и потягивается. Она засыпает. Он продолжает рассказывать сказку, не меняя тона, ритма и громкости звука. Звук распространяется, как и раньше, и достигает барабанной перепонки его дочери, вызывая колебания волосковых клеток и посылая ионные токи, активирующие ее слуховую кору. Все как прежде, но она больше не создает историю в уме и не повторяет слова шепотом. Или нет? Куда попадают слова, которые мы слышим во сне?

Тристан Бекинштейн решил изучить этот вопрос и придумал простой эксперимент, идеально подходящий для засыпания. Повторение слов – игра из детства. Это отличается от нашего представления о лабораторном эксперименте; дело происходит в постели, где человек слушает монотонный убаюкивающий голос: слон, стул, стол, белка, страус… Каждый раз, когда произносится название животного, участник должен пошевелить правой рукой, а если это предмет мебели – то левой рукой. Это легко, но действует завораживающе. Вскоре реакции становятся прерывистыми. Иногда они сильно замедляются и, наконец, исчезают. Дыхание человека все глубже, и электроэнцефалограмма показывает синхронное состояние, означающее, что он уже спит. Слова продолжают звучать по инерции, как в отцовской сказке, когда он предполагает, что дочь слушает его во сне.

Наблюдая следы, оставляемые голосом при переходе ко сну, Тристан обнаружил, что в спящем мозге голос превращается в слова, и эти слова обретают смысл. Более того, мозг продолжает ту же игру: участок, который управляет движением правой руки, каждый раз активируется при упоминании животного, а участок, управляющий движением левой руки, активируется при упоминании предмета домашней обстановки, как было установлено правилами эксперимента.

У сознания есть рубильник «включено/выключено». Во сне, в коматозном состоянии или под анестезией он выключает сознание. В некоторых особенно тяжелых случаях сознание отключается резко и полностью. В других ситуациях, например, при переходе ко сну, оно постепенно тускнеет, перемежаясь со вспышками осознания. Когда переключатель включен, то активность мозга, соответствующая состояниям сознания, проявляется в разных формах. К примеру, мы видели, что сознание очень маленьких детей действует в другом масштабе времени, а больные шизофренией не способны распознать, что голоса, звучащие у них в голове, принадлежат им самим.

Можно рассматривать сны как плодородную почву для стимуляции ума без участия тела. Рассогласование между телом и разумом происходит в буквальном смысле: во сне тормозится работа моторных нейронов, с помощью которых мозг управляет мышцами, поэтому химия мозга во сне отличается от бодрствования.