Вероятно, руководствуясь этой догадкой, химик Джон Вотиц тщательно реконструировал историю открытия бензола. Он обнаружил, что французский химик Огюст Лоран за десять лет до сна Кекулеуже объяснил, что бензол имеет кольцевую структуру на основе атомов углерода. Вотиц заключил, что рассказ о сне был частью стратегии Кекуле по сокрытию интеллектуального воровства. Кекуле умышленно манипулировал тем, чего откровенно боялся Маккартни: что его сон был отражением ранее усвоенной информации.

Но даже если отбросить подобные интриги – можем ли мы объективно, избавившись от неизбежных искажений, доказать, что творческие идеи рождаются в сновидениях? Иен Борн взялся за решение этой задачи.

Целью эксперимента был поиск точного и объективного способа измерения творческих способностей. Для этого Борн придумал проблему, которую можно было решить медленно, но эффективно, либо оригинальным простым способом, изменив подход. Участники долго работали над этой проблемой. Потом некоторые спали, а другие просто отдыхали, и все они возвращались к проблеме. Простой, но убедительный результат показал, что творческое решение гораздо чаще приходило после сна. Иными словами, часть творческого процесса происходит во время сна.

Эксперимент Иена Борна свидетельствует, что сон является элементом творческого процесса… Но это не единственный элемент. Повторение и практика, зубрежка – упорядоченная сторона творческого процесса, тоже имеет важное значение, несмотря на ее низкую популярность в последнее время. Как и другие виды неупорядоченного мышления, сны помогают появлению оригинальных идей, но лишь после того, как мы обзавелись прочной основой ранее усвоенных знаний. Это видно на примере Пола Маккартни: он обладал глубокими познаниями в музыкальном материале, поэтому мог импровизировать во сне. То же самое относится и к эксперименту Борна. Ночное время годится для творческого процесса лишь после добросовестной и методичной дневной работы, которая закладывает основу для творчества в сновидениях[56].

Вот краткое описание эффективной работы «фабрики мышления» в ночную смену. Сон – это интенсивное и неоднородное состояние умственной деятельности, позволяющее нам понять, как работает сознание. В первой фазе сна оно постепенно затухает, наступает синхронизация между разными отделами мозга, которая способствует консолидации воспоминаний и укреплению памяти. Вторая фаза имеет физиологическое сходство с бодрствующим состоянием, но образует более разрозненную схему мозговой активности. В этой фазе проявляются элементы творческого мышления, зарождаются новые возможности и сочетания идей. Она сопровождается сонными видениями, где сочетаются ужасающие, эротические и неясные образы. Но можем ли мы думать во сне или это лишь одна из многочисленных иллюзий нашего мозга?

Каждый из нас просыпался с мыслью о том, что проспал всего пару секунд, хотя на самом деле прошло несколько часов. И наоборот: несколько секунд сна иногда кажутся целой вечностью. Когда мы спим, время течет непредсказуемым образом. Возможно, сон сам по себе – лишь иллюзия той истории, которую мы сочиняем после пробуждения.

Сегодня мы можем решить эту загадку, наблюдая за следами умственной деятельности мозга в реальном времени. Мы научились исследовать мысленные процессы у младенцев и пациентов в вегетативном состоянии, а также подпороговую обработку информации на основе анализа мозговой активности. Сходными инструментами можно пользоваться для расшифровки мышления во время сна.

Вот один из способов расшифровки мышления на базе мозговой активности. Мы представляем зрительную кору в виде матрицы, как если бы каждая клетка была пикселем в сенсоре цифровой камеры. На этой основе мы можем реконструировать содержание сознания в форме образов и их последовательности. Благодаря этой методике Джек Галлант смог поразительно четко воссоздать фильм, наблюдая лишь за изменением активности мозга у человека, который его смотрел.

Японский ученый Юкиясу Камитани разработал нечто вроде «планетария сновидений». Его группа реконструировала сюжеты снов исходя из активности мозга сновидцев. Когда они проснулись, было доказано, что предположения, основанные на схемах их мозговой активности, совпадали с описанием сновидений участников эксперимента.

Описания выглядели так: «Мне снилось, что я в булочной. Я взял багет и вышел на улицу, где кто-то сфотографировал меня», или «Я видел большую бронзовую статую на холме. Внизу были дома, улицы и деревья». Каждый из этих фрагментов сновидения был расшифрован по мозговой активности. В этом эксперименте расшифровка выявила «концептуальный скелет» сновидений, но не их визуальные качества с нюансами и оттенками. Реконструкция снов в цвете и высоком разрешении еще разрабатывается в лабораторной кухне.

Во сне мозг не отключается. Он находится в активном состоянии, поддерживая жизненно важные функции для правильной работы когнитивного аппарата. Но когда мы трудимся, управляем автомобилем, с кем-то разговариваем или читаем, наш мозг порой отрывается от реальности и создает собственные мысли. Часто мы проводим большую часть дня, разговаривая сами с собой. Это дневные грезы – состояние, близкое к сновидению по форме и содержанию, но возникающее во время бодрствования.

Дневные грезы имеют четкий нейронный аналог. Когда мы бодрствуем, наш мозг организует свою работу в двух функциональных сетях, которые до некоторой степени чередуются друг с другом. С первой из них мы уже знакомы: она включает лобную кору (которая действует как диспетчерская вышка), теменную кору (организует и устанавливает порядок действий, контролирует внимание и положение тела в пространстве) и таламус (играет роль распределительного транспортного центра). Это ключевые узлы режима активного функционирования мозга, сосредоточенного на выполнении конкретных задач.

Когда сновидение вторгается в наше бодрствующее состояние, лобно-теменная сеть отключается и контроль переходит к другой группе структур в районе плоскости, разделяющей оба полушария. Эта сеть включает медиальную часть височной доли – структуру, которая связана с памятью и может быть питательной средой для наших дневных грез. Она также включает заднюю часть поясной извилины, тесно связанной с другими отделами мозга и координирующей дневные грезы точно так же, как это делает префронтальная кора, когда наше внимание сосредоточено на внешнем мире. Эта система называется сетью пассивного режима работы мозга (СПРРМ), что отражает историю ее открытия.

Когда появилась возможность изучать работу человеческого мозга в реальном времени с помощью функциональной магнито-резонансной томографии (fMRI), то в первых исследованиях сравнивали активность мозга людей, которые что-то делали (играли в шахматы, считали в уме, запоминали слова, разговаривали, проявляли эмоции), с людьми, которые ничего не делали. В середине 1990-х годов Маркус Райхле обнаружил, что когда человек выполняет эти задачи, некоторые области мозга активируются, а другие отключаются. При этом активация варьирует в зависимости от вида задачи, а отключаемые области все время одни и те же. Из этого Райхле вывел два важных принципа: (1) нет такого состояния, когда наш мозг ничего не делает; и (2) состояние, при котором мысли блуждают бесцельно, находится под управлением системы, которую он назвал сетью пассивного режима работы мозга.