— Тут еще вот что, — продолжал Джордж. — Они хотят известить ближайших родственников. Нет, хотят отсюда. Да. Ну вот… у меня этой информации нет. Я знаю, что его родители живут в Богалусе, но… да, верно. Ты сделаешь? — Он прикрыл микрофон ладонью и обернулся к детективам: — Он смотрит у себя в компьютере.

Они ждали.

— Вы ехали в Эль-Пасо, — произнесла женщина невыразительным голосом.

Ей было рассказано все как есть, и она уже заглянула на сайт группы, но в участке ее называли «Копалкой» не только из-за длинных лопатообразных красных ногтей. Это прозвище было у нее на кофейной чашке: она не могла остановиться, пока не докопается до дна. Они были командой: Везунчик Льюк и Копалка — известные широкой публике как детективы Льюк Халпрей и Рамона Риос.

— Ага, — подтвердил Джордж.

— Напрямую, — сказал Льюк, жуя зубочистку.

— Именно так.

— Мистер Эмерсон, я должна вас спросить… вы тут никому денег не должны? Я имею в виду лиц, у которых могло бы сложиться мнение, будто денег им не видать, и они… оказались злопамятными, — пояснила Копалка.

— Нет. То есть… я тут никому не должен, — ответил он. — А что вы хотите сказать? Что это заказное убийство? Из-за денег? Мне казалось, вы говорили, это несчастный случай.

Тут настала очередь Льюка уточнять:

— Возможно, несчастный случай. Мы так сказали.

— А наркотики не могут быть? — Дуга черных бровей Копалки поднялась вверх. — Кто-нибудь нехорошо обошелся с дилером?

— Да нет же, черт побери! Мы никогда в этих краях не играли. Откуда стрелку знать, что мы вообще здесь?

— Это был бы мой следующий вопрос, — ответил Везунчик. — Вы остановились на этой заправке не потому, что с кем-то тут была назначена встреча?

— Нет. У нас не было назначено никаких встреч. Погодите секунду… Давай, — сказал он в телефон Эшу, который продиктовал ему номер в Богалусе. Этот номер он передал детективам, и Льюк записал его в блокноте с рекламой «Биг бойз барбекю». — Вот это, пожалуй, все, — сказал Джордж. Эш не ответил. Джордж знал, что сейчас должен сказать, и приготовился заранее, но от этого ненамного было легче. — Придумаем, как заменить Майка, и потом вернемся.

— Мы бы просили вас заночевать здесь, — сказала Копалка. — Мы пока тут кое-что проверим, повыясняем.

— Здесь? — переспросил Джордж, пораженный идеей спать в полицейском участке.

— В мотеле, — пояснил Льюк. — Отдохнуть ночью как следует.

— А… О’кей. — Джордж снова обратился мыслями к текущим делам. — Нас просят здесь заночевать. Да, и… в общем, можешь начинать звонить.

Эш сказал, что начнет, что потрясен свершившейся трагедией и что другого такого басиста, как Майк, уже никогда не будет. И чтобы Джордж всем передал, как он им соболезнует.

— Еще одно, — сказал Джордж. — Репортерша тут из местной газеты задавала вопросы. Она говорит, что не будет подавать материал, пока копы не дадут добро. Я просто хотел, чтобы ты знал.

Эш поблагодарил и сказал, что немедленно будет звонить Роджеру Честеру.

— Мы закончили? — спросил Джордж, и Льюк ему сказал, что предлагает группе ехать за ними к мотелю «Лассо» на Восточном Бродвее, где они поселятся, а рядом есть «Сабвей», где можно поужинать. Было вполне понятно, хотя не произнесено вслух, что детективы хотят их держать под присмотром и вопросы далеко еще не закончились.

У него тоже были вопросы. Кто на всем божьем свете мог хотеть убить Майка Дэвиса? И в Свитуотере тем более? Нет, это не может не быть несчастный случай. Пацан с винтовкой палил в лесу по «нечисти».

Ничего иного.

* * *

В соседней комнате работал телевизор, настроенный на погодный канал. Четыре человека в оранжевых пластиковых креслах делали вид, что его смотрят. Кочевник всегда говорил, что погодный канал похож на дзен: он оставляет в голове пустоту с цветными картинками и успокаивает разум иллюзией упорядоченности. Сейчас им всем дзен был необходим в максимальных дозах.

Через комнату прошел полисмен — что-то спросить у Везунчика Льюка и Копалки. Берк, сидевшая поодаль от других в черных очках Кочевника на бледном лице, выпрямилась и спросила скрипучим голосом:

— Нашли его уже?

Полисмен, испытывая неловкость, посмотрел на детективов. Копалка сочувственным тоном проговорила:

— Как только найдем, дадим вам знать. Обещаю.

Берк откинулась назад, на спинку стула. Губы сжались в ниточку. В очках отражались сверкающие солнечные символы с карты погоды.

Кочевник коротко глянул на Ариэль, сидевшую через пару кресел от него рядом с Терри. У нее запали глаза, лицо побледнело, и то и дело в горле зарождался какой-то резкий звук, будто она просыпалась в начале очень плохого сна. Терри смотрел то в телевизор, то в пол. Веки за очками отекли.

— Мы едем в мотель, — объявил Гений-Малыш. — Там сегодня заночуем.

— Отвези их, — сказала Копалка напарнику тихим голосом. Взяла блокнот «Биг бойз барбекю» с записанным номером. — Я займусь этим.

Кочевник подумал, что не сможет встать. Со стороны могло показаться, что он лучше всех владеет собой в этой разбитой группе. Менее других потрясен, более других способен вынести трагедию и быстрее от нее оправиться. Но такой взгляд со стороны был сугубо неверен.

За прошедшие девяносто минут он сто раз пережил свой личный кошмар.

* * *

«Джонни, дорожной карты здесь нет».

Но…

Это был другой вечер. Десятого августа девяносто первого года. Суббота, возле клуба «Шенаниганз» в Луисвиле. Около полуночи, на парковке, залитой синим и зеленым неоном, Дин Чарльз и «Roadmen» начали паковаться в фургон, выступив на открытии у «Street Preachers». Джон был мальчик, сынок, фан. А отец был бомба, «Киллер». Играл на золотистом «страте», который прорезал аранжировку, как бритва — сало. А петь… этот человек умел вопить. Он был как бутылка, начиненная молниями. На сцене, впереди и в центре, он стоял в золотом сиянии, и сила исходила от него, энергия и жизнь. Других таких не было.

И на парковке, когда увидели две спущенные шины у фургона — старая синяя кошка припала на лапы — и кто-то сказал: «Блин», а кто-то вспомнил мать, и Джон все слышал, он был совсем свой, ветеран дороги, пусть всего двенадцатилетний.

Дин глянул на своего сына, осклабился и пожал плечами, будто говоря, что нет в этом мире ничего настолько важного, чтобы выводило тебя из формы, всегда можно найти обратную дорогу к центру того классного мира, в котором музыкант живет, и сказал, как всегда говорил в такой ситуации: «Джонни, дорожной карты нет». Потом он замолчал на пару секунд, может быть, впервые обдумав эту фразу, и добавил с этой косой улыбкой, обращаясь к сыну:

— Но…

— Вот и все, — сказал человек, вышедший из тени, где притаился за машиной, и Дин глянул на него лишь с некоторым интересом, будто на ожидаемого посетителя, который несколько запоздал.