– Пиу! – Мне указали на дверь кузни и подтолкнули в ее направлении. – Пи! – пригрозили и щелкнули жвалами.

– Пи так пи, – рассудила я и ушла удивленно-ошеломленная.

У самого порога меня встретил Регген, все еще ползком. Бледный до синюшности, он в одной руке держал ружье со сбитым прицелом, в другой черный клубок, сплошь состоящий из мелких металлических петель.

– Ося, жива?!

– Вроде да, – откликнулась глухо.

– Слава угодникам! Я подумал, на тебя что-то упало, – выдохнул он и направился обратно к столу.

– Упал потолок, – маг замер, – но мимо… Пол проломил… в гостиной теперь две сквозные дыры, – пояснила я.

Задохлик продолжил ползти, так, словно бы в подвале ничего ценного не хранилось. Заметил только:

– Но ты до этого орала…

– Это я гоняла пауков.

– Ты нашла коньяк?

И спросил так, словно бы хорошо его спрятал в прошлый раз.

– Тот, что пылится за треснутым кирпичом под печкой? Нет, не нашла, – ответила поспешно. – Но я бы не отказалась от глотка.

Сказала «глоток», задохлик и налил глоток. Жмотина! Да еще сделал большие глаза и вопросил: «Что на ужин?» Пришлось накрыть стол на нашем обеденном ящике и обдумать, как выведать все интересующее меня. А в итоге я выпалила, едва присела:

– Где щенок?

– А что случилось?

– Ну, он и раньше был крохой, но после того, как глава контроля вас допросил и наградил разрядом, щенок вовсе исчез. Знаете, если бы Врадор не был вашим врачом и единственным, кто хоть что-то может объяснить, я б ему в челюсть двинула. А так пришлось сдержаться.

– И правильно сделала, – усмехнулся маг, заливая кашу растопленным маслом. – Иначе бы получила десять лет тюрьмы или двадцать услужения.

Как представила, так и вздрогнула.

– С чего вдруг?

– Он страж при исполнении, к тому же одержимый.

– Самоуверенный свин, – не согласилась я и сжала руки в молитвенном жесте: – Что с щенком? Он жив?

– Судя по всему, ликвидирован, – ответил Регген и поспешил меня успокоить: – Временно ликвидирован. Не волнуйся, Ося, эта тварь очень сильна и неубиваема. Проверено лично. Поэтому простой допрос похож на пытки, а я на полутруп, – усмехнулся он и прошипел что-то невнятное про подонка-альфу.

– Да как вы посмели?! – возмутилась я такому отношению к лобастому.

– Что? Обзываться на вожака? – переспросил граф-задохлик и решительно отложил ложку. – Да запросто! Эта падаль укусила меня после подавления восстаний, чтоб я не отличался от остальных мастеров…

– Да я не о том! – бросила грозно и для успокоения взяла в руки половник. – Как вы посмели руку поднять на малыша? На маленькую, ласковую кроху! Лобастик хороший, а вы пытались его убить. Вам было плохо, он пришел меня разбудить! Вас украли, он пришел, чтоб вас спасти! Вас пытали, он пытался обувь Врадора обмочить! А вы! Вы… Сволочь вы! Бездушная.

– Я? – Регген подавился вдохом, прищурился злобно и подался вперед, чтобы рявкнуть: – А разве я уничтожил все результаты пятилетнего труда? Я ранил помогавших мне аспирантов? Я разрушил целый корпус и побил охрану? Я пытался загрызть Эллен?..

– Но не загрызли же! – решительно вступилась за кроху и услышала ехидный ответ:

– Конечно, всего лишь напугал ее до потери сознания и покалечил друга! – Регген встал и с высоты своего немалого роста посмотрел на меня с укором. С таким укором, что даже перешел на официальное «вы»: – Поверьте, Ося, потеряв все, я бесстрашно согласился на ритуал разделения.

О ритуале этом еще Маррет говорил, но совсем чуть-чуть. Неужели сейчас мне все расскажут? Я закусила губу, чтоб не спугнуть откровения мага. Я превратилась в слух. А он… словно в отместку, сел на тюфяк и взялся за ложку.

– А дальше? – вопросила через долгую минуту. – Регген, а дальше что?

– Ничего хорошего. Зверь оказался сильнее Тримирного жнеца, разорвал пентаграмму, расшвырял стражей и исчез, сделав меня инвалидом.

– Да какой из вас инвалид?! – возмущенно вскинулась я и ткнула в мага пальцем. – Вы даже под себя ходить не умеете, героически ползете в закуток!

– Он лишил меня магии, Ося.

Сказал бы еще, что не владеет порталами и наложением морока, иллюзия который. Видимо, недоверие на моем лице отразилось в полной мере, ибо граф продолжил:

– Не спорю, кое-что осталось, но я об этом умолчал. Мне совсем не хотелось жить в бессрочном карантине на границе Дагатии. Иначе зверь должен быть усмирен либо запечатан. В моем случае – вместе с отобранной магией.

Молодец лобастый – защитил от уничтожения себя, теперь защищает задохлика.

– И из тысячи домов вы выбрали полуразвалившееся поместье? – прошептала я. – Нет, кузня, конечно, еще ничего, но только в сравнении с домом. А так… Что ж это за жизнь на тюфяке под столом?

– Нормальная! – вспыхнул он. Того гляди кинется защищать скудный быт.

– Ага, – всем своим видом не согласилась я. – Так и чего вам на границе не понравилось? Ллось вон тоже на отшибе. Там природа загляденье, продукты объеденье, люди сплошь добряки и лишь одна беда, – заметила я тихо, – устои…

– А что с ними не так? – тут же заинтересовался задохлик.

– Устои дрянь, особенно семейные.

– И от них не жалко убежать даже в Бурфо к паукам и слизням? – протянул он с ехидцей. – В полуразвалившееся поместье, где кузня еще ничего, но только в сравнении с домом…

– Регген, я всего-то перебралась в столицу. Это вы меня затащили сюда.

– Но так до сих пор и не сбежала. И не надо говорить, что Бурфо опасен, ты даже ледяных демонов не испугалась.

– А как же год моего услужения? – напомнила я.

– Да брось! Уверен, Врадор нашел, как обойти судебный приговор.

Вот же жук! И все-то он знает.

– А я уверена, что вы это предвидели и сделали все, чтоб я осталась. Сыграли на моем чувстве жалости…