Почему-то мне вспомнился один из дней на озере Уилмор. Лекси вошла в воду и поплыла от берега прочь, а я стояла и смотрела ей вслед, пока ее голова не превратилась в крошечную темную точку. Наконец она развернулась и поплыла обратно. Не успела Лекси выйти из воды, как я бросилась к ней и крепко обняла.

– Ну, ты и молодчина! – воскликнула я, изображая восхищение, хотя на самом деле я ужасно боялась, что она не вернется.

Я сняла резинку с рычага коробки передач и поднесла к глазам. В резинке запутался длинный светлый волос.

Целый год я очень редко и мало разговаривала с сестрой, а теперь она ушла навсегда, и мне уже не удастся вернуть потерянное время, не удастся попросить у нее прощения.

Быть может, то, что я уехала так далеко от всех, тоже было ошибкой. Увы, после школы я думала в основном о том, как бы мне не остаться в тени сестры и не завязнуть в отношениях, которые тогда казались мне обременительными. Было очень просто оказаться захваченной ее беспорядочной жизнью, мчаться на помощь, когда разражался очередной кризис, вмешиваться каждый раз, когда Лекси совершала очередное сумасбродство, а потом пытаться ликвидировать последствия. Именно по этой причине заявления я подавала только в колледжи на Западном побережье. Всем, кто выражал удивление по поводу моего выбора, я отвечала, что мне хочется сменить обстановку, но Лекси, я думаю, знала правду. Или, по крайней мере, догадывалась. В конце концов, она-то знала меня лучше всех, даже лучше, чем я сама.

Тут я начала всхлипывать и вскоре уже рыдала в голос. Раскачиваясь вперед и назад, я колотила кулаками по рулю, остро ненавидя себя, ненавидя жизнь, которая оказалась такой жестокой и несправедливой, ненавидя Лекси за то, что она оставила меня одну.

Наконец я выплакалась. На душе стало пусто, мышцы ослабели, глаза распухли, но я надеялась, что за время, которое понадобится мне, чтобы доехать до аэропорта, я успею прийти в себя. Дрожащими пальцами я повернула ключ зажигания. Заработал мотор, одновременно с ним ожил и радиоприемник, настроенный на ретроволну. Радио я выключила, потом отрегулировала сиденье и зеркала и поехала по подъездной дорожке к улице, которая вела к центру Бранденбурга. Вскоре за окном промелькнули пекарня «Голубая цапля», универсальный магазин, почта, поворот на Мидоу-роуд, по которой мы когда-то ездили к озеру. Еще несколько минут спустя я пересекла железнодорожные пути, где мы с Лекси когда-то клали на рельсы пенни, чтобы тяжелый товарный состав превратил их в сплющенные медные пластинки. Эти пластинки у нас очень ценились – мы представляли, как будто это золото.

В машине не было ни карт, ни GPS-навигатора, но они мне были не нужны – я хорошо помнила дорогу, хотя, с тех пор как я ехала по ней в последний раз, прошли годы. Негромко урча мотором, желтый «Мустанг» пожирал милю за милей: управлять им было намного легче, чем раздолбанной старой «Хондой», на которой я ездила. За боковыми стеклами проносились фермы, стада коров на лугах, одиночные облупившиеся дома, которые охраняли свирепого вида собаки. По случаю жаркой погоды я сложила мягкую крышу салона, и мои волосы трепал свежий ветер, пахнущий травой и нагретой листвой. Радио я снова включила и, отрегулировав громкость, наслаждалась мелодиями Бадди Холли, Литтла Ричарда и Фэтса Домино[5], за любовь к которым я когда-то высмеивала Лекси.

Перед выездом на шоссе я остановилась у заправки «Саноко». Лекси никогда не заправляла бак больше чем на четверть и нередко ездила на последних каплях топлива. После этого я выехала на федеральное шоссе номер 93 и включила пятую передачу. На мгновение мне показалось, будто краешком глаза я увидела на заднем сиденье фигуру Лекси.

Опять трусишь? Почему бы тебе не проверить, на что способна эта тачка?

Прежде чем я успела взять себя в руки, стрелка спидометра уткнулась в цифру 90, и я поспешно нажала на тормоз. Лекси на заднем сиденье презрительно закатила глаза.

– Заткнись, – сказала я вслух.

Отлично! Кажется, я уже начала разговаривать с призраками.

Из радиоприемника зазвучала песня, которую я не знала. «Словно резиновый мячик, я вприпрыжку вернусь к тебе!» – томно выводил певец. «Ну-ну», – подумала я, сворачивая на дорогу, ведущую к аэропорту. Следуя указателям, я подкатила к выходу из зала прилета и сразу увидела отца. Узнать его было легко по греческой рыбацкой шапочке и яркой гавайской рубашке. Повесив на плечо небольшую дорожную сумку, он стоял на тротуаре и вертел головой, высматривая меня.

Я подрулила к нему и вышла из машины.

С тех пор как я видела отца в последний раз, он заметно постарел и похудел. Похоже, он недавно постригся и даже привел в порядок бороду.

– Привет, Джекс! – воскликнул Тед, обнимая меня. Называть меня «Джекс» когда-то давно придумала Лекси – ей хотелось, чтобы наши имена были похожи. Ни мама, ни бабушка почти никогда не называли меня так (как и школьным прозвищем Джекси), но Теду очень нравилось, что имена его дочерей заканчиваются одинаково. По последним буквам он часто называл нас «Командой Икс».

– Господи, Джекс! – Отец обнял меня крепче. От него пахло джином и лосьоном «Аква Велва» – сочетание, от которого я неизменно таяла. Должно быть, этот запах напоминал мне времена, когда Тед катал меня на закорках и целовал на ночь, уколов щетиной. – Не могу поверить, что ее больше нет!

– Я тоже, – ответила я, в свою очередь прижимая его к себе. Ощущение было таким, словно я обнимаю скелет. Правда, Тед всегда был скорее худощав, но в его нынешней худобе мне чудилось что-то нездоровое. – Ну, садись скорее. Отвезу тебя в Ласточкино Гнездо.

– А мы не можем по дороге где-нибудь перекусить? – спросил он. – Я что-то проголодался, а в самолетах нынче очень плохо кормят.

– Конечно, – согласилась я, но, когда я свернула к «Макдоналдсу», Тед покачал головой.

– Там, дальше, должен быть мексиканский ресторан, – сказал он. – Давай лучше туда.

Вскоре впереди показалась большая неоновая вывеска, изображавшая бокал с коктейлем. Вывеска призывно мигала. Тед тоже ее заметил и жестом показал, чтобы я ехала туда. Я заметила, как дрожат его пальцы, и догадалась, что отца интересовала вовсе не еда.

Вот, значит, в чем дело, подумала я, вспомнив, что говорила Диана. «Он никогда не изменится». Разумеется, я могла бы настоять на своем и взять ему в драйв-ин гамбургер и порцию картошки фри, но это означало бы просто отсрочить неизбежное. Тед все равно найдет выпивку – с моей ли помощью или без нее, – поэтому, выступая в роли блюстительницы трезвого образа жизни, я только поставлю себя в дурацкое положение. Принимать непопулярные решения, воспитывать кого-то, кому мои усилия, равно как и добрые намерения, глубоко параллельны, – нет уж, с меня хватит! Я уже пробовала воспитывать собственную сестру, но ничем хорошим это не кончилось.

И я свернула к мексиканскому ресторанчику.