«Она наша, – шепнула вода. – Твоя и моя».

* * *

9 сентября 1929 г.

Сегодня пришло новое письмо от Элизы.

Я несколько раз перечитала письмо, чувствуя, как по спине стекает холодный пот. Первым моим побуждением было рассказать о смерти Марты Уиллу, но я не смогла. Я открывала рот, чтобы заговорить, но слова застывали на языке. В конце концов я отправилась в ванную и восемь раз вонзила в себя булавку. Крошечные капельки крови на моей бледной коже расцветали, будто диковинные цветы, образуя правильную окружность. Наконец я успокоилась настолько, что вернулась в столовую и присоединилась к Уиллу за обеденным столом. Пока мы ели, я улыбалась, кивала и болтала какие-то глупости, но все это время я мысленно повторяла как заклинание: «Я – миссис Монро. Я обедаю со своим мужем. У нас очаровательный дом, и мы ждем ребенка. Все хорошо, хорошо, хорошо».

Кровь просочилась сквозь мои чулки и засохла на них маленькими темными пятнышками.

18 июня 2019 г.

На обратном пути в Ласточкино Гнездо мой отец заснул. Уже в городе я остановилась у писчебумажного магазина и купила несколько папок с кольцами и прозрачных пластиковых конвертов, чтобы привести в порядок заметки сестры. В зоомагазине по соседству я купила огромный пакет кошачьего корма, наполнитель, витамины и несколько игрушек в виде тряпичных мышей.

Остановив машину около дома, я разбудила Теда.

– О господи! – пробормотал он, с трудом открывая глаза. – Замок Дракулы все такой же! – И он демонстративно передернулся.

Когда мы вошли в прихожую, он заявил, что после «перелета через полстраны» ему просто необходимо «как следует выспаться», и я помогла ему устроиться в комнате рядом с моей, где в детстве спала Лекси. Получив дом в собственность, моя сестра перебралась в бывшую бабушкину комнату в конце коридора, и большинство ее вещей все еще было там. Их еще предстояло разобрать, о чем я не могла даже думать без содрогания. Потом, решила я, закрывая дверь в комнату. При этом мне показалось, будто я слышу, как Лекси хихикает у меня над ухом.

С глаз долой – из сердца вон?

Пока Тед разбирал свою сумку, в спальню проник Свинтус.

– Привет, Свиненыш! Ты еще здесь? – окликнул его отец. Против моего ожидания, кот не испугался чужого человека – напротив, он подошел к Теду, потерся спиной о его брюки, окинул меня подозрительным взглядом и шмыгнул под кровать.

Оказывается, Тед знал о коте!

Интересно, почему меня это совсем не удивило?

Глубоко вдохнув воздух, я постаралась взять себя в руки. Что толку ревновать? В конце концов, я сама установила эту дистанцию между собой и сестрой. Как говорила мне Барбара, в моей ситуации самое правильное – признать наличие обиды, а затем попытаться переформатировать свои эмоции, сосредоточившись на положительных моментах. В данном случае мне, видимо, полагалось думать о том, как это замечательно, что моей сестре нашлось кому рассказать о приблудном коте.

– Тед, – сказала я, накрывая покрывалом кровать, которую я перед этим застелила свежим бельем. – Спасибо тебе. Спасибо за то, что ты всегда поддерживал Лекси.

Он озадаченно посмотрел на меня и покачал головой:

– Не всегда… Впрочем, я делал, что мог. Как и мы все, не так ли?

Эти слова поразили меня прямо в сердце.

* * *

Убедившись, что отец устроен и ничто не помешает ему «выспаться как следует», я решила прогуляться в город. На ходу я вытащила телефон, собираясь позвонить Барбаре, но попала на голосовую почту.

– Барбара, это Джеки Меткалф. Мне бы хотелось договориться о сеансе по телефону. То, что я приехала сюда… В общем, у меня есть кое-что, что мне хотелось бы обсудить. Всплыли старые проблемы, появились новые, и мне очень нужен человек, способный мыслить трезво и рационально.

Прежде чем добраться до окраин Бранденбурга, я успела не раз подумать о том, что в детстве этот путь был, похоже, намного короче. Впрочем, тогда мы ездили в город на велосипедах, распевая по дороге песни, просто вопя во все горло или подначивая друг друга быстрее крутить педали. Первой остановкой на нашем маршруте служил обычно универмаг «Четыре угла», где мы покупали самые дешевые, но невероятно вкусные лакомства: лакричные палочки, засахаренные орешки, молочные ириски и мятный сироп в крошечных съедобных бутылочках. У нас в Массачусетсе такого не продавали – во всяком случае, не продавали в ближайшем к нашему дому магазинчике, да и вообще нигде (похоже, в Бранденбурге нашего детства даже простой сахар был слаще, чем в других местах). Оставив перед входом велосипеды, мы входили в магазин и, осторожно ступая по скрипучим дощатым полам, наполняли сладостями бумажные пакеты. Чтобы запить все это, мы обычно брали по бутылочке ледяного рутбира.

Сейчас я шла по Нижней улице, которая раньше была грунтовой. Сейчас ее заасфальтировали. Нижняя пересекала склон холма и упиралась в Мейн-стрит. Дома, которые я видела вокруг, за эти годы почти не изменились – разве только немного обветшали, и я подумала, что над Бранденбургом существует невидимый стеклянный купол, защищающий его от воздействия времени – этакий рождественский «снежный шар», в который вставлена модель очаровательного новоанглийского городка.

Вот и почта. Отсюда мы с Лекси посылали открытки маме, Теду и оставшимся в Массачусетсе подругам: «Прекрасно провожу время, каждый день купаюсь, бабушка передает привет». А вот пекарня «Голубая цапля». Теперь это было довольно большое процветающее предприятие, но все по привычке продолжали называть его просто пекарней. Я хорошо помнила те времена, когда за лимонно-черничными кексами, которые пекла сама Терри Меллер, люди приезжали аж из Бурлингтона. Отец Райана Рэнди знал всех покупателей по именам и всегда угощал нас с Лекси бесплатным горячим шоколадом со взбитыми сливками.