"Что если сейчас не середина лета, да и вообще – не то время" – кольнула изнутри тревожная мысль. Она никак не могла отделаться от туманного наваждения. Стоило лишь самую малость обогреться и поесть, у организма тут же появились силы на страх и беспокойство. Не спросишь же в самом деле – а который теперь год, господа стражники, а какое столетие? Украдкой девушка взглянула на поспешно отёртые перед едой о подол руки. Под ногтями красноречиво темнела глина.

– Да уж, помыться тут негде, – хмыкнул усатый Брун, словно прочитав её мысли. – Знаю, умники из Академии привычны ко всяким там мраморным ванным с солями и травами, притиркам и духам. Но придётся тебе, красавица, потерпеть до утра.

– Я должна оставаться здесь до утра? – переспросила девушка.

– Указ её сиятельства – никого не впущать от захода и до восхода солнца, – пояснил Брун. – Потому как шастает по нашим лесам невесть какая дрянь. Тут тебе и оборотни дикие, и лесные эльфы, и подгорный злобный народец, и нечисть всякая, которой и названия нет. Не говоря уже о кровососах, которых с человеком издалека спутать – как два пальца обос...эээ. Короче, не очень нам охота из-за тебя от капитана люлей получить или жалованья лишиться. Поэтому в Академию свою потопаешь тогда, когда рассветёт, а пока вон, на лавке можешь располагаться.

– А лучше рядом с нами! – с улыбкой предложил один из мужчин, отхлебнув из своей кружки. – Уж с нами-то не замёрзнешь, если прижмёшься как следует!

Его приятель громко засмеялся, а Лиза невольно смутилась и почувствовала, как разогретая вином кровь приливает к лицу. В отличие от брата и сестёр, девушка никогда не краснела сильно и не румянилась, как яблочко, но на её бледной и тонкой коже было моментально заметно даже лёгкое смущение.

– А вы, – Брун повернулся к шутникам. – освободите лавку и марш на галерею.

С трудом справившись с мокрыми тесёмками, Лиза принялась проверять внутреннее содержимое заплечной сумки. Больше всего она боялась увидеть размокшие в хлам записи и распухшие от воды учебники, но всё оказалось не так плохо: кожаный переплёт защитил исписанные ровным, аккуратном почерком страницы, а книги лишь слегка подмокли с одной стороны.

– Сними хламиду-то свою, – предложил добрый Брун. – Повесь вон у очага, до утра подсохнет.

Хмурый Ягир исподлобья наблюдал, как худосочная и бледная девка скромничает, одёргивая сырое платье, и для себя решил, что опасения и вправду были напрасными. Ни вампирки, ни суккубы себя подобным образом не ведут. Те, как он слышал, напротив, безо всякого стыда показывают свои прелести и крутят задницами. Он вытащил из приоткрытого сундука, что стоял под лавкой, шерстяное одеяло и бросил на лавку. Лиза поблагодарила его и закуталась по самые уши в колючую и стоящую колом дерюгу. Блаженное тепло медленно, неторопливо захватывало всё её тело. Разумеется, спать она не собиралась, но напряжение, державшее её в стальных тисках целые сутки, уходило. Спустя четверть часа она даже решилась нарушить тишину и задать вопрос:

– Почему мост больше не поднимается на ночь, если в округе так опасно?

Брун выбрал из чугунной поленницы пару увесистых чурбачков, подкинул в очаг и уселся, вытянув ноги. Ответил неожиданно Ягир, который в это время проверял крепление тетивы:

– Механизм повредился, – он бросил на Лизу отрывистый взгляд, – а может, нарочно повредили его. В Академии своей спроси. Может, кому-то это выгодно, чтобы дрянь всякая из лесу в город лезла.

– Да будет тебе, – одёрнул его Брун. – Механика просто хорошего нет. Пригласить бы из того же Вестена, да кто сюда потащится. Край света, считай.

– А Солнечные стражи, – осторожно поинтересовалась Лиза, – разве это не их профессия? Оберегать пограничные города от нежити и прочих опасных тварей?

– Э-э-э, видать ты и вправду издалека, – усмехнулся усатый стражник.

– Это почему же? – Лиза высунулась из шерстяного кокона и расправила поверх одеяла влажные пряди волос.

– Трир не подчиняется церкви Ксая, и никаких Солнечных воинов здесь нет, у нас свои порядки, – через плечо бросил лучник.

Она не знала, что на это сказать. Более того, она не могла даже вообразить себе, что где-то в Веллирии существует целое графство, в котором нет ни Ордена Искателей, ни Солнечной стражи.

– Был тут один святоша заезжий, – задумчиво продолжил Ягир. – Распорядился было статую Ньир с площади убрать и в пыль растолочь. Ни к чему, говорил, нам, честным людям, сумеречные эльфийские боги. Никто, мол, не знает, что у них на уме.

О лунной богине эльфов Лиза знала немного – только из курса общей истории. До войны с эльфами святилища древних богов стояли во многих городах, а как изгнали остроухих прочь за Предел и Вечные горы, так и идолов прошлого порушили и в землю закопали.

– И как – растолкли в пыль? – полушёпотом спросила девушка.

– Только шапка от этого святоши и осталась, даже костей не нашли, – фыркнул лучник и надолго замолчал.

– Ты вот лучше расскажи нам, как цела и невредима через лес прошла? – полюбопытствовал Брун, оглаживая усы. – У нас не то, что девчонки, здоровые мужики с оружием и те ходят лесом только при свете дня. А уж если какие обозы с товаром, так купцы целый отряд охранников нанимают. Неспокойные здесь места, а кто говорит – проклятые. Мол, жили здесь прежде одни только гномы да птицы, а как пришли люди, так и осерчали на них и горы, и лес.

– Не помню, – искренне ответила Лиза, со страхом вспоминая прогулку по странной призрачной дороге. – Я испугалась, а потому по сторонам и не смотрела даже, шла и шла, словно с закрытыми глазами.

– Убежала, что ли, из дому? – спросил Ягир. На этот раз в его голосе вдруг прозвучали живые, человеческие нотки, хотя прежде девушка слышала в нём лишь сухой шелестящий металл.

– Убежала, – тихо сказала она.

Врать она не умела вообще. Не приходилось прежде, да и незачем было. Не говорить лишнего – да, в последние пару лет была нужда держать при себе многие соображения, но вот сочинять на ходу всяческие небылицы, как это умел делать Фредерик, Лиза никогда даже не пробовала.

– От кого? – Брун снял с широкого пояса плоскую флягу, откупорил её, понюхал содержимое и хлебнул из горлышка.

Она укуталась плотнее и теперь смотрела, как огонь, едва ли не выпрыгивая из камина, лижет свежую порцию дров. Больше всего на свете ей хотелось бы оказаться сейчас на чердаке, в их с Фредом маленькой каморке. Впервые с момента, когда она поспешно и решительно оставила родительский дом и без оглядки убежала из Фоллинге, ей вдруг захотелось, чтобы всё происходящее оказалось длинным сумрачным сном. Чтобы она открыла глаза, увидела рыжие затылки Элин и Молли, услышала звонкий голос матери, зовущей к ужину, и мягкий бас отца, наставляющий Фреда прежде, чем тот совершит очередное безумство на заднем дворе. Они жили слишком лёгкой, простой и беззаботной жизнью, были слишком близки и дружны, прежде чем всё вдруг изменилось бесповоротно и окончательно.