В отличие от Китая и Японии европейцы не баловали Чосон, не говоря уже о прежних корейских государствах, своим вниманием, а первого появления европейцев на своей земле корейцы практически не заметили, поскольку ими были португальские миссионеры, прибывшие сюда вместе с японскими войсками во время Имчжинской войны. Чуть позже, в начальный период правления сёгуната Токугава, последнего сёгуната Японии, все европейцы были убиты или изгнаны из страны, и этот «канал» проникновения европейской культуры на Корейский полуостров оказался закрытым до второй половины XIX века. В 1628 году до японских берегов доплыли трое моряков с затонувшего голландского корабля, однако они не оставили следа в корейской культуре. Будучи знакомыми с «пушечным делом», они устроились на службу в Ведомство военного обучения (Хуллён тогам), где обучали корейских артиллеристов (двое из них погибли в боях с маньчжурами).

Интереса к далеким странам у корейских правителей и ученых не было. Чему полезному можно научиться у варваров? Ну разве что из пушек и ружей стрелять… Неоконфуцианские представления способствовали самоизоляции, полному прекращению контактов с западными государствами. К этому в конечном итоге пришли и Япония с Китаем.

Для корейцев всем могло измениться в 1645 году, когда из цинской столицы вернулся сын правителя Инджо принц Сохён, несколько лет пробывший в заложниках у маньчжуров. Годом раньше Сохён встретил в Пекине немецких миссионеров-иезуитов, в частности — Иоганна Адама Шалла фон Белла, которые пробудили у него интерес к европейской культуре, к техническим достижениям и к христианской религии. Шалл начал миссионерскую деятельность в Китае в 1622 году. После того, как на смену Мин пришла Цин, Шалл стал руководить императорской обсерваторией.

Йоганн Адам Шалл

Шалл подарил Сохёну, интересовавшемуся астрономией и астрологией, несколько астрономических приборов и некоторые европейские научные и религиозные трактаты, переведенные на китайский язык. Шалл явно надеялся распространить христианство в Чосоне с помощью будущего правителя государства.

Если бы принц Сохён стал бы правителем Чосона, то уже во второй половине XVII века мог бы начаться культурный обмен между Кореей и Европой. Однако у Сохёна был младший брат Хо, пользовавшийся бо́льшим расположением отца хотя бы потому, что рос на его глазах, а не в цинской столице. Правитель Инджо не был склонен доверять Сохёну, который восемь лет провел у маньчжуров и даже выучил их язык. Прозападные настроения, продемонстрированные Сохёном сразу же по возвращении, окончательно укрепили подозрения Инджо в том, что его наследник перешел на сторону «врагов Чосона». В том же 1645 году Сохён внезапно умер. По поводу его смерти существуют две версии. Согласно первой, разгневанный Инджо убил Сохёна, ударив его тушечницей[71] по голове. Согласно второй версии, несчастный наследник престола был отравлен. К такому выводу подталкивают посмертные изменения тела Сохёна — на нем появились странные черные пятна и оно очень быстро начало разлагаться. Сохён был похоронен без почестей, полагавшихся наследному принцу, и правитель Инджо ни разу не посетил его могилу, что было явным выражением неприязни, испытываемой правителем по отношению к покойному сыну. Принц Хо, правивший после своего отца и получивший посмертное имя Хёджон, никакого интереса к западной культуре не проявлял. Во время его правления, в 1653 году, в Чосон попала часть команды голландского судна, потерпевшего крушение возле острова Чеджудо. Никто при дворе, и в первую очередь сам правитель, не испытывал желания общаться с голландцами. Моряков сослали на юг полуострова, где содержали как пленников, не имея представления о том, что с ними делать дальше. Постепенно большинство голландцев вернулись на родину через Японию, куда им несложно было доплыть. Маньчжуры же отказались помогать голландцам, а того, который непосредственно обратился с просьбой о содействии в возвращении на родину, демонстративно казнили за «дерзость и неучтивость».

Заветной мечтой Хёджона, попавшего под влияние сановника Сон Сиёля, было… свержение власти маньчжуров в союзе с немногими уцелевшими сторонниками династии Мин. К счастью, до вооруженного выступления против Цин дело не дошло, но увеличение армии, проводившееся в рамках подготовки к нему, нанесло большой ущерб финансам государства, едва успевшего «прийти в себя» после Имчжинской войны.

Если большинство правителей XVII века были слабыми и при дворе шла непрекращающаяся борьба за власть между разными партиями-группировками, то в XVIII веке Чосону, можно сказать, крупно повезло с правителями. С 1724 по 1776 год страной правил сильный и мудрый правитель Ёнджо, передавший власть своему внуку Чонджо, который сидел на престоле до 1800 года. Они заложили основы современного корейского государства, которое хоть и не является прямым историческим преемником Чосона, но остается его идейно-культурным наследником.

Ёнджо пришел к власти после смерти своего старшего брата Кёнджона, правившего с 1720 по 1724 год. Кёнжон был болезненным и психически неуравновешенным человеком, совершенно не способным к управлению государством. При нем борьба придворных группировок достигла своего пика — за четыре года было казнено, убито или покончили с собой более 70 сановников и членов их семей, а 114 отправлены в ссылку. Ёнджо начал свое правление с того, что приравнял придворные интриги и распри к государственной измене. Он ликвидировал наиболее радикальные внутрипартийные группировки и закрыл множество частных конфуцианских школ, которые являлись «гнёздами» различных партий. Отчаянные головы, недовольные ущемлением их прав, подняли в 1728 году мятеж, который был скоро и жестко подавлен. После этого все партии притихли, поняв, что с новым правителем шутки плохи. Политика тханпхёнчхэк («беспристрастия» или «равноудаленности»)[72], проводимая Ёнджо, не была полностью «равноудаленной», поскольку Большая Северная партия (она же Группировка «старых господ») служила опорой правителю и пользовалась его покровительством. Но распрей уже не было. Можно сказать, что при дворе установилась однопартийная система и это способствовало укреплению власти правителя, который получил возможность контролировать управленческий аппарат и бороться с чиновными злоупотреблениями.

Ёнджо

Ёнджо был идеальным правителем. Твердая рука сочеталась у него с любовью к учености конфуцианской и нелюбовью к роскоши и алкоголю (эти два излишества в его правление находились под запретом). Голова змеи управляет хвостом — следом за правителем так стало вести себя дворянство. Положение простого люда при Ёнджо несколько улучшилось, поскольку любое наведение порядка в аппарате уменьшало налоговое бремя — чиновники лишались возможности обкладывать народ дополнительными поборами, которые забирали себе. Вдобавок Ёнджо упорядочил систему пангун супхо («откупа полотном от военной службы»). В 1750 году законом «Об уравнении повинности» были установлены твердые нормы полотна, сдаваемого военным властям вместо несения военной службы. Поскольку чосонская армия в то время была наемной, откупа полотном представлял собой налог, которым облагалось все мужское население призывного возраста. Введенные Ёнджо нормы были вдвое ниже прежних и составляли 1 штуку полотна в год.