Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец Михаил упокоился рядом со своей милой супругой Еленой Иосифовной на кладбище Александро-Невского храма в Таллине. На их могилах — два скромных гранитных надгробия с надписями: «Елена Иосифовна Ридигер. 12.V.1902 — 19.VIII. 1959. Горячо любимой и незабвенной мамочке от мужа и сына» и «Настоятель Таллинской Казанской церкви протоиерей о. Михаил Александрович Ридигер. 28.V. 1902 — 9.V. 1962. Блажени милостивии: яко тии помиловани будут. Мф. 5,7».
В 1962 году епископ Таллинский Алексий продолжал бороться за сохранение Пюхтицкого монастыря и храмов своей епархии. Во многом ему помогала его должность заместителя председателя Отдела внешних церковных сношений. В те самые дни, когда отец лежал с инфарктом, он возил в Пюхтицу делегацию Евангелическо-Лютеранской Церкви ГДР, целых семнадцать человек.
— Отец как никто понимал меня, был в курсе моей задумки. Когда прощались, пожелал мне успеха. Несмотря на болезнь, горячо молился за меня, а потом радовался успешному завершению «операции». На какой-то момент он даже почувствовал себя лучше...
Вернувшись к себе домой, гости дали интервью газете «Neue Zeit», и вскоре там вышла полная восторгов статья. Как после этого разорять обитель? На такое власти уже не могли решиться. Продолжался кризис во взаимоотношениях СССР и США, любой негатив был советскому руководству не ко времени.
Вскоре епископ Алексий побывал в Париже. Там он встречался со многими представителями первой волны эмиграции, видел, что все они по-прежнему живут и дышат горячей любовью к утраченной родине. Они удивлялись:
— Разве вас не расстреляют дома за то, что вы с нами встречались?
— Нет, у нас вообще уже не расстреливают священников. Хотя живётся пока по-прежнему несладко, — тихо отвечал он, улыбаясь.
Из Парижа владыка привёз в Пюхтицу делегацию французских протестантов. И снова по итогам этого визита в зарубежной прессе появились восторженные публикации. Опасность закрытия монастыря исчезла и больше уже не возникала. А шахтёров стал принимать только что построенный санаторий «Нарва-Йыэсуу», расположенный на самом берегу моря.
12 мая 1962 года епископ Алексий отпел своего отца в храме Александра Невского. Сразу после погребения к нему, подавленному горем человеку, подошёл уполномоченный по делам Церкви Кантер и сказал:
— Примите мои соболезнования, а заодно подумайте, какой из таллинских храмов будет новым кафедральным собором.
Владыку Алексия словно молотком по голове ударили.
— А как же Александро-Невский кафедральный собор?
— Видите ли, молодёжь города Таллина требует превратить этот храм в планетарий. Мы живём в эпоху освоения космоса, всюду есть планетарии, а в Таллине нету, согласитесь, что это дикость какая-то. Вон, в Риге-то...
В Риге как раз только что был закрыт кафедральный собор Рождества Христова. Новый министр культуры СССР Екатерина Фурцева лично отдала распоряжение немедленно спилить кресты и начать перестройку храма в планетарий. На убитого горем епископа наваливалось новое горе — его любимый храм Александра Невского хотят осквернить! Здесь он впервые в детстве испытал пасхальную радость, здесь начал прислуживать своему духовному отцу протоиерею Иоанну, этот собор он в качестве иподиакона готовил к открытию в радостном 1945 году, в нём он был возведён в сан протоиерея, здесь отпевали его мать и отца...
— Прошу вас подождать... — взмолился он к уполномоченному. — Это очень болезненное решение для всех верующих. Хотя бы до праздника Троицы.
— А это когда?
— Семнадцатого июня.
— Но не позже.
Времени было не так много, но достаточно, чтобы обдумать план действий, собрать материалы для разговора с чиновниками, найти нужные аргументы. Подготовившись должным образом, владыка рассказал, как в 1924 году эстонские националисты первыми хотели взорвать храм, как потом хотели его перестроить в Пантеон эстонской самостоятельности. Он показал журнал 1930 года, в котором особо ярые ревнители эстонской самобытности поместили фотомонтаж — вид Таллина с храмом Александра Невского, но без куполов и крестов.
— А кроме того, — говорил епископ Алексий своим мягким и спокойным голосом, — этот храм уже закрывали. Гитлеровцы. Сразу, как только вошли в Таллин. И он бездействовал до их полной капитуляции, а был заново открыт в год нашей победы над фашизмом. И носит имя Александра Невского, разгромившего тевтонцев. Поэтому и фашисты его ненавидели. Перед уходом германские власти решили сбросить с колокольни знаменитые соборные колокола, но сделать это им не удалось: смогли лишь снять язык малого колокола. Несмотря на горы опилок и другие меры предосторожности, массивный язык при падении разбил паперть придела во имя князя Владимира... Вообще колокола Александро-Невского собора — особая наша гордость. Большой колокол весом в тысячу пудов разносил благовест на двенадцать километров окрест. Им пользовались довольно редко, только по особым праздникам, опасаясь гнева властей. И что же теперь? Вот обрадуются реваншисты в Германии! Ведь то, что не сумели сделать фашисты, совершит советская власть! Прошу передать эту мою записку в высшие инстанции.
И он подал стопку листов с подробной аргументацией против уничтожения собора. Лица у чиновников были озадаченные. Сравнения с фашистами они никак не ожидали. Хитроумный архиерей поставил их в тупик.
На праздник Троицы уполномоченный Кайтер вновь явился к епископу Таллинскому.