Бесчинствовали дружинники еще дня три в городе. Благо грабить и насильничать было кого. Оставшиеся хазары, кто богат был да ямы в земле имел для сокрытия нажитого, вышли к князю Киевскому со всем добром и на коленях стали просить пощадить город.

– Град теперь мой, – властно сказал князь. – Мне служить будете и дань платить. А про помощь от хазар забудьте! Я и Итиль ваш возьму, и Семендер! Сокрушу всю вашу Хазарию!

– Да, русский каган, век тебе служить станем! – не вставая с колен, вопили богачи местные. Уж больно грозен князь, не смели перечить. Вон он что с их домами сделал. От былого величия Саркела ничего не осталось.

А потом хазары пошли Волку кланяться, что у князя в почете был да больше всех и буйствовал в городе. Сотника этого хазары еще больше боялись, даже больше, чем самого князя. Вон как смотрит на них глазищами серыми да лютыми. Хоть и молод, да страхом животным наполняет старцев уважаемых. Стали они ему злато под ноги подсовывать да просить перестать град жечь. Волк лишь блеснул холодным взглядом сквозь глаза прищуренные, ничего не ответив. Не имел он жалости к хазарам. Они столько лет на Русь нападали, вот пусть свое и получают. Но старцы на следующий день опять к нему приползли, прося остановить пожары, да только злато уже не предлагали, а привели девку свою. Самую лучшую среди хазарок отобрали да из семьи благородной.

Девку Волк принял. И хазары тут же обратно уползли с благодарностью. А потом заприметили, что из шатра сотника сразу же нарочный выбежал, давая указание дружинникам, чтобы до следующего дня город оставили, не грабили.

Хазарка же молодая из шатра Волка более к отцу своему не возвернулась и что с ней сталось никто не знал. Лишь сказывали подруги её, коих та же участь могла ждать, что кидают их отцы зверю лютому на растерзание, что жесток он и нем к слезам девичьим.

***

Так и жил Саркел до тех пор, пока князь Киевский не решил дальше идти, другие города хазарские брать. Вызвал он к себе Волка на совет.

– Саркел за собой оставить хочу. Белая Вежа теперь ему имя! Сам же дальше пойду на Семендер и Итиль. Здесь оставлю гарнизон небольшой да посадника своего назначу, чтобы порядок в городе блюли. Ты же в Киев до зимы вернешься.

Волк сначала подумал, что князь шутит, но понял, что тот серьезно говорит. Расстроился сотник.

– Зачем от себя отдаляешь, князь? Чай, подвел я тебя хоть раз в бою? С тобой хочу идти далее на Хазарию, – и сверкнул глазами серыми.

– Ты, Волк, воин славный да верный. Самый лучший мой витязь. Вот и хочу, чтобы в Киев возвратился с дружиной своей. И не смотри на меня так сурово, чай, не враг я тебе.

– Мне в Киеве делать нечего. Оставь меня здесь посадником, коли не хочешь с собой брать.

– Тебя? Посадником? – рассмеялся князь. – Чтоб мой верный Волк сидел грамоты разбирал да нужды простого люда решал? Не про тебя такая участь. Ты воин, а не мирской человек!

– А в Киеве… Что мне там делать? Уж точно не ратные дела.

– И уж точно не дела посадские, – ответил князь. – Там княгиня Ольга этим славно занимается. Да ты послушай, что я скажу сначала, а потом гневайся. В Киев тебя хочу потому отправить, что все уже наслышаны о твоей силе да жестокости. Вот ты одним своим присутствием и приструнишь всех соседей наших, напомнишь о силушке русской. А то пока мы тут хазар гоняем, Византия да Болгарское царство наглеть начали. Да и в Киеве мне человек верный нужен, как ты, властью не прельщенный. Коли со мной случится что худое, старшего моего сына, Ярополка, на престол посадишь, а сам подле станешь. Княгиня Ольга уже не та, ей помощь нужна будет с боярами да князьями силою управлять. Вот я тебя и выбрал среди других дружинников, как самого верного воина. Ведь в Киеве сидеть – это под многими соблазнами ходить.

И посмотрел князь на сотника своего. Думал, что тот засияет весь, заважничает от чести великой, ведь в Киев поедет самого князя замещать, да Волк все такой же стоял, грозный и нерадостный. Святослав про себя улыбнулся. Правильно решил, что именно его в Киев отправит. Не станет Волк верный за его спиной заговоры строить да пытаться свою власть на Руси установить.

– Я тебе в Киев идти не указываю, а прошу, – сказал князь сотнику, понимая, что только так уговорить его сможет, как друг.

Волк задумался, еще больше лоб нахмурив.

– Не люб мне Киев, – тихо ответил, – но волю твою исполню, князь.

Святослав облегченно вздохнул.

– Вот и славно, – и обнял князь своего дружинника верного. – Теперь мое сердце спокойно за Русь будет, раз сам Волк станет ее покой охранять. Да только просьба у меня одна есть.

– Говори, князь, все исполню.

– Ты с девками киевскими так не поступай, как здесь. Мне не нужны волнения народные из-за того, что мой сотник не ласков с бабами.

– Не буду, князь. Мне на девок плевать, что есть они, что нет.

– Оно-то так, да жажду молодецкую не утаишь да в сундук не спрячешь, как рубаху ненужную. Рано или поздно все равно свое потребует. Вот ты и возьми с собой какую-нибудь девку хазарскую да делай с ней, чего душа твоя волчья пожелает. Чай, не будешь тогда на молодух киевских засматриваться и жестокости чинить.

Волк лишь улыбнулся совету княжескому. И как это Святослав обо всем подумать успевает?

– А если и сделаю что недоброе в Киеве, сильно разгневаю тебя, князь?

– Сильно! Да раз тебе красавицы наши милей, то крестьянок и бери. Но девок пригожих да из родов знатных не трогай.

– Не буду, князь, на том клянусь.

– Вот и ладно, теперь иди, в путь собирайся, – и князь хлопнул дружинника по плечу дружески да провел из избы, прощаясь.

Волк сразу к своим дружинникам направился, чтоб дать указания на сборы. Сотня его с веселой быстротой стала коней готовить да награбленное добро в мешки складывать, ведь скоро в Киев вернутся к женам своим, матерям и невестам. А что еще могло душу воина согреть, как не мысли о доме родном?

Отбыли на следующий же день. Волк, как князь и советовал, кинул в обоз свой девку местную, что в первый день ему привели хазары знатные, да и справлял с ней нужду свою все первые дни дороги, а потом дружинникам своим отдал на развлечение. А Белая Вежа вздохнула с облегчением: наконец-то лютый их покинул.

Много люда киевского на улицы высыпало встречать прославленного сотника княжеского, что с победой из далеких степей возвратился. Знали все, что именно он кагана хазарского убил, он князя от стрелы смертельной спас, собой закрыв, да что ворота Саркела открыл, несмотря на ранение. Кричал ему люд приветливо, шапки в воздух кидал. Девки киевские под ноги коня боевого лепестки цветов бросали да улыбками сверкали. Волк в ответ тоже улыбался, да глаза холодными оставались. Невзлюбил он Киев и не рад был этому граду.

Вечером княгиня Ольга столы в хоромах княжеских накрыла да позвала Волка почетным гостем быть. Сидел он рядом с княгиней да медовую попивал. На все вопросы Ольги отвечал. Знал, что она в Киеве главная, а он и не против был. Его дело ратное, а остальным пусть другие занимаются.