— Ладно-ладно, верю — он скотина. — Я плюхнулась на диван рядом с подругой. — К тому же Сигг красивее. И лучше.

— Нет. — Дженни потянулась, как кошка, прогоняя последние следы похмелья. — Вовсе нет. Это все внешнее. Фокусы с дымом и зеркалами.

Я с наслаждением вытянула ноги и отмахнулась от мысли о дыме и зеркальных потолках.

— Стало быть, он хороший стилист, раз мы к нему приехали?

— Хороший, — ответила Дженни. — Но другая девица, которая здесь работает, та еще стерва. А Бен весьма неплох. Так что счастливого Рождества.

— Ты уникум.

— Я знаю.

— Очень мило. — Я стояла на маленьком подиуме посреди зеркальной комнаты, оглядывая себя со всех сторон в очень-очень плотно сидящем черном кожаном платье «Боттега Венета». Теперь я уже жалела о том, что столько съела. — Даже не знаю. Это я?

— Как нельзя более. — Бен провел руками по моему телу. — Это осенне-зимняя две тысячи одиннадцатого года вы. Это вы, помноженная на высокую моду.

Хм. Мне было бы куда комфортнее в образе «всегда восемнадцать» — и если бы он не тянул свои руки куда не надо. Дженни права: Бен какой-то скользкий. Как бы красив ни был мужчина, если у него руки сами тянутся к твоей заднице, это отталкивает.

— Вижу, вам не нравится. — Бен вальяжно направился к вешалке с одеждой. — Снимайте.

Он дважды заходил за ширму, где я оставалась в одном белье, поэтому не видела особого смысла прятаться и высвободилась из липкого кожаного платья прямо посреди комнаты. Дженни, погруженная в чтение «Ю-эс уикли», с бокалом шампанского — лучшего средства от похмелья, никак это не прокомментировала.

— Тогда вот это. — Бен протянул роскошное сапфирово-синее платье, поладить с которым оказалось вполне реально. — «Элис и Оливия». Красивое и сексуальное. Сейчас подберу туфли.

Мини-платье, открывавшее одно плечо, легко скользнуло на меня, демонстрируя свои греческие оборки.

— Дженни! — Это платье мне понравилось. Тончайшая гофрировка и складки маскировали мое обжорство, а открытое плечо и ультракороткая юбка добавляли необходимой пикантности или, если хотите, дерзости шлюхи в хорошем смысле слова.

Дженни оторвалась от журнала, осмотрела меня с головы до ног и показала два больших пальца.

— Крикни, когда он туфли принесет, — сказала она.

Ура, она одобрила! Его не я выбирала и не могу поставить себе в заслугу, но Дженни понравилось! Появился Бен, сжимая в одной руке серебристые босоножки, а в другой — массивные замшевые черно-серебряные ботильоны с открытым мыском.

— Что говорит ваше сердце? — спросил он. Несколько мелодраматично, но мое сердце сразу дало ответ. Я видела похожие босоножки на ногах, обхвативших спину моего бывшего, и не собиралась с ними дружить.

— Лучше ботильоны. — Протянула я руку, стараясь не обращать внимания на горький, желчный вкус во рту. Тупая Джина со своей дурацкой основной коллекцией! Я вспоминала, какими универсальными они были в свое время. Эта девушка обладала врожденным чутьем при выборе туфель и полным отсутствием интуиции в отношениях с мужчинами.

— «Миу Миу», — сказал Бен, когда я сунула стопу в роскошный замшевый ботильон с наборным каблуком. Мой ярко-розовый ноготь тут же выглянул в дырочку. Серебряный блеск облагораживал весь облик, а массивность ботильонов, контрастируя с легкостью платья, добавляла комплекту оригинальности. Отличный выбор. — Великолепно. Еще пара вещей, и все.

— О-о, Энджи, — Дженни отложила журнал (!), — какая ты красивая… будешь, когда я тебя накрашу!

Это был своего рода комплимент.

— Подожди, вот увидит тебя Алекс…

— Слушай, возьми мой телефон, проверь, он не звонил? — Я нехотя рассталась с ботильонами и расстегнула молнию на платье. Увезу его домой. Хоть пожар, хоть потоп. — Я обещала позвонить.

— Бойфренд решит, что вы сбежали венчаться с другим? — спросил Бен, подавая мне полосу блестящей черной ткани. Я озадаченно уставилась на мужчину, соображая, как, собственно, это надевать. Через две секунды Бен выхватил у меня предполагаемое платье и приказал поднять руки.

— Скорее волнуется, что Дженни нашла мне работу в стрип-клубе, — отозвалась я, сдувая с лица прядь волос, пока меня одевал взрослый мужчина. — Или что я томлюсь в багажнике где-нибудь в пустыне.

— Она хочет сказать «лежу в запертом багажнике», — машинально перевела Дженни. — Это «Дольче»?

На этот раз журнал остался на диване, а шампанское на столике. Все внимание Дженни принадлежало мне.

— Да. И я хочу вас видеть в этом.

Он протянул мне две огромные полоски блестящей мягкой черной кожи.

— «Занотти»?

Дженни даже привстала с дивана, как сурикат.

Я подчинилась, надев предложенную обувь.

— Потрясающе. — Дженни встала.

— Ну вот мы и закончили. — Бен отступил на два шага.

Я взглянула в зеркало и непроизвольно сглотнула. Не платье, а вторая кожа из черного кружева, словно сплетенного гигантским пауком, усеянная яркими серебряными звездами. Длинные рукава и высокий ворот сводились на нет почти отсутствующим подолом, едва прикрывавшим мои трусы. Этот шедевр завершали высоченные сапоги на шпильках. Застегивал их Бен, и голенищам не хватило всего трех дюймов, чтобы встретиться у меня между ног.

— Что не так? — спросила Дженни, вглядываясь мне в лицо. — Слишком узко или коротко?

— И то и другое, — заикаясь ответила я. — Я не могу выйти в таком виде. Да и позволить все это себе не могу.

— Я вас отсюда ни за что не выпущу без этого наряда. — Бен сложил руки на груди и встал плечом к плечу с Дженни. — Сапоги и платье все равно вы получаете на время. Не оставьте на нем следов пота.

— Не оставлять следов или просто не потеть? — Нахмурившись, я оглянулась через плечо и посмотрела в зеркало. Комплект был потрясающий и, как ни странно, мне очень шел. Только я не смогу нагнуться. И сесть. И слишком долго стоять.

— Значит, берем это и «Элис с Оливией» с «Миу Миу», — полувопросительно уточнил Бен у Дженни. Мое мнение тут не учитывалось. — А для тебя у меня тоже есть кое-что особенное.

Он робко протянул Дженни чехол для одежды. Дженни, помедлив, приняла его и осторожно расстегнула.

— Что там? — заканючила я, как маленькая девчонка. Чертовы каблуки, я не успеваю подойти и заглянуть.

— Бен… — Дженни схватилась за сердце. — Это безумие!

— Оно будто создано для тебя, — пояснил он, глядя в пол. — Возьми.

— Спасибо. — Она коснулась его руки.

Я стояла между ними — самая разодетая в мире сетчатая изгородь.

— Я вас оставлю… — кашлянул Бен и, пятясь, вышел из комнаты, оставив Дженни с чехлом, а меня — задержавшей дыхание.