— О Боже. Великая драма?

Повернувшись, я увидела, что Дженни по-прежнему прижимает к себе чехол, стоя с самым бесстрастным лицом.

— Ты чего? — испугалась я. — В мешке лошадиная голова, что ли? Или выпускное платьице из «Кэрри»?

— Здесь то, что я однажды надевала, вот и все, — ответила она, отшвырнув чехол на диван, словно пыльную тряпку. — А Бен просто дурак.

— Дурак, — весело согласилась я. — Раздавать девушкам бесплатную одежду! Кем он себя возомнил? А можно посмотреть?

— Да ради Бога. — Дженни могла притворяться сколько угодно, но я не сомневалась — в чехле нечто потрясающее. И если оно достаточно свободное, то я смогу его позаимствовать.

— Святая Мария, матерь Божья!

Перья. Гофрированные оборки. Черный кожаный пояс-оби. Открытое, длиной до пола платье было золотым. И никогда бы на меня не налезло.

— Ты внезапно ударилась в религиозность? — осведомилась Дженни. — Или этот приступ богохульства у тебя по случаю Рождества?

— Рождества, — кивнула я, не в силах оторвать глаза от платья. — Я искренне верю в рождественское чудо. И в Пасху, потому что зайчик, сама понимаешь. Дженни, это же шедевр!

— «Луиллер», — отозвалась она с ноткой печали в голосе. — Самое красивое платье, какое мне доводилось носить.

— А по какому случаю? На «Оскаре» я тебя не видела.

— Просто на свидание. — Дженни мягко отобрала у меня луиллеровский шедевр. — Платье чудесное, Бен дурак, больше добавить нечего.

— Я стерпела бы любого дурака за такое платье.

— Такие женщины, как ты, позорят наш пол, — отрезала Дженни. — Ты воплощенный стеклянный потолок[16].

— Да, — легко согласилась я, не в силах оторваться от перьев. — На это платье я бы променяла избирательное право. Прикуй меня к раковине цепями, обвешай детьми, только дай надеть это, пока я буду готовить тебе ужин!

— Ну-ну. — Дженни резко застегнула чехол с платьем, разрушив чары золотого наряда, и передала мне сотовый: — У тебя сообщение от твоего бойфренда дробь поборника домостроя.

Мой бойфренд! У меня же есть бойфренд! При виде платья все из головы вылетело — «Луиллер», сами понимаете. Я открыла сообщение: Алекс был занят до самого вечера, поэтому попросил присоединиться к нему в клубе при отеле. Хм. Я не сомневалась, что так легко, как накануне, мне не отделаться, но ведь наверняка найдется способ решить проблему, не подвергая подругу риску джеффстравагантности.

Заодно я открыла входящие имейлы. Дженни увлеченно читала свои сообщения и улыбалась. Наверное, сообщение от Сигга — спрашивать я не стала. Сообщение с сексуальным содержанием — сугубо личное дело двоих людей, что бы там Дженни себе ни думала. Последний раз, когда мы вместе ходили в клуб, мне была предъявлена ММС, где в коктейль («Петушиный хвост», если кто забыл) был зачем-то опущен «петушок» (вместе с, так сказать, хвостом), и с тех пор я, хоть убей, не могу относиться к Сиггу по-прежнему. Мой инбокс был переполнен — в основном потому, что я подписалась на все рождественские новости в США. Я знала, где находится каждая ярмарка, грот Санты, открытый каток и сезонный горячий мятный шоколад в радиусе пятнадцати миль от дома. Но между письмами от «Дейли Кэнди», «Тайм аут Нью-Йорк» и «Городского папочки» нашлись разнообразные сообщения фейсбука, электронные открытки (вот бывают же ленивые люди) и несколько ответов из редакций, все с отказами. И тут я увидела гвоздь программы.

«Энджел, здравствуйте!

Надеюсь, настроение у вас праздничное (хо-хо-хо).

Нам надо поговорить о вашей колонке. Мы в журнале считаем, пора попробовать новое направление. Позвоните мне, когда получите это письмо. Постараюсь помочь вам что-нибудь подыскать. Сара».

Не только все до единого коммерческие предложения отвергнуты, но и мою колонку в Англии закрыли. Полная задница. Я бы ей показала хо-хо-хо. Зато я выяснила, что вполне даже могу сидеть в сумасшедше коротком платье: незаметно для себя я оказалась сидящей по-турецки на полу.

— Куколка, что стряслось? — Дженни взяла протянутый ей телефон и быстро пробежала сообщение. — Ну и что? Подумаешь, несколько отказов! Вокруг столько изданий!

— Да нет, больше не осталось, — прошептала я, чувствуя одновременно тошноту и полную пустоту внутри. — Ни единого.

— Тогда переходим к плану Б. — Дженни присела на корточки. — Не расстраивайся, Энджел. Мы что-нибудь придумаем.

— Ага, — я громко шмыгнула, глядя прямо в загоревшиеся священной целеустремленностью глаза подруги, — конечно, придумаем.

— Да, придумаем! А теперь снимай платье, надевай джинсы, и, Бог свидетель, мы заслужили немного выпивки!

Я не стала напоминать, что сейчас всего два часа дня, а Дженни уже уговорила три бокала шампанского: не стоило и сотрясать воздух. Я сорвала платье, стрясла с ног сапоги и натянула собственную одежду в рекордно короткое время.

— Слушай, — сказала я, глядя на Дженни через вязку джемпера, — что конкретно ты вчера пила?

— «Ред булл» с егермейстером, — вздрогнула Дженни. — Текилу… Виски… Всего понемногу. — Отлично, — кивнула я. — Мне двойную порцию того же самого, пожалуйста.

— Я сама виновата, — ворчала я, пробуя свой коктейль. — Надо было заранее думать. Раньше надо было озаботиться.

— Не-е-ет. — Дженни взъерошила мне волосы. — Нет, когда дела идут хорошо, не хочется думать о плохом, понимаешь?

— Еще как понимаю. — С пьяным воодушевлением я подняла бокал. — А дела правда шли хорошо. Дела шли просто здорово. Только все коту под хвост.

— Точно, точно, — соглашалась Дженни.

— С работой, с парнями, с тобой, со мной и всем остальным. — Я пригубила мартини, удерживаясь от того, чтобы сделать большой глоток, так было вкусно. Вкуснее, чем первые три. — А теперь сплошное дерьмо, вот сплошное, и ничего больше.

— Неправда! — Дженни помахала бармену, чтобы добавил нам мартини. Он кивнул, и по стойке заскользили две новые порции. Профессионал! Мы сидели в баре в «Белладжио», и хотя я еще не нашла выхода из сложившейся ситуации, мне все труднее было припомнить, какие у меня проблемы, а это уже кое-что. — У тебя есть Алекс. У тебя есть я. Мы-то никуда не делись, так что все нормально.

— А если даже мне придется уехать, у тебя есть Сэди, — шмыгнула я носом, пронеся оливку мимо рта.

— Чего-о? — Дженни шлепнула меня по плечу. — Не будь дурой!

Бармен улыбнулся.

— Это правда! Взглянем правде в глаза: с Сэди куда интереснее, чем со мной. Когда в последний раз я смешивала «Ред булл» с егермейстером? Я даже не знаю, что такое егермейстер. И она того, ну, ты понимаешь, моложе. И красивее. И круче. И много чего еще.