Что делать? Крыша? Ну-ка, ну-ка… так, есть лючок… Интересно, зачем он здесь? Впрочем, какая разница, главное, есть, а еще главнее, что в полумраке его особо и не разглядишь.

Но сначала – ложный след. Вот вам, господа конвоиры, следы к окну, вот кусок ткани на сучке – зацепился беглец, бывает. Вот и кровь – поранился. Это хорошо, значит, далеко не уйдет. Вы, главное, всполошитесь как следует, засуетитесь, погоню какую-никакую организуйте. Тогда и появятся дыры в охране, тогда и можно будет уходить.

Впрочем, д’Оффуа свое дело знает, с помощью Спасителя всех тут на уши поставит. Так что сидим на крыше, ждем.

Вот кто-то озаботился долгим отсутствием капрала. Вначале подкалывали, потом звали, потом кто-то вошел…

И тут началось! Лейтенант вбежал в конюшню в одних подштанниках, дурак дураком. Тут же начал командовать, даже не попытавшись разобраться в произошедшем. Да и в чем здесь разбираться? Заключенный бежал через окно, совершил убийство – ловить его, скотину! И на сук, на корм воронам, немедленно!

Крики, начальственные пинки и зуботычины быстро взбаламутили охрану, заставив подчиненных думать не столько о сбежавшем, сколько о целостности собственных зубов, проявлять больше рвения стало важнее всего! И никого уже не волновала бессмысленность происходящего.

Когда конвоиры толпой ломанулись в лес, даже не пытаясь высматривать несуществующие следы, Поль мягко, по-кошачьи, спрыгнул с крыши конюшни и змеей проскользнул меж редких постов, все-таки оставленных сержантом, так и не поддавшимся всеобщему энтузиазму.

Все, господа, теперь ловите, сколько хотите. Уроки военных разведчиков не прошли даром. Сейчас они спасали жизнь.

Амьен. Резиденция королевского интенданта

– Сезар, позволь тобой восхищаться! Разыграть такой спектакль! Я, конечно, настоял, чтобы сержанта конвоя разжаловали, но проследи за мужиком – свою роль он исполнил блестяще. В общем, подумай о его награде. И этого, погибшего, у него есть семья?

– Кого к награде?! Эту скотину? Да я его в золотари! Пожизненно! Будет тюремные параши мыть до скончания контракта, мразь! Это ж надо, нашего парня своему содомиту отдать! Самого сгною, сволочь! Какая семья, о чем ты вообще?!

– То есть? – Де Камбре озадаченно уставился на собеседника. – Ты хочешь сказать…

– Да, демон мне в задницу, именно это я и хочу сказать! Я говорю, прямо в вашу благородную физиономию, ваше сиятельство! Жан, это не был наш план. Мы собрались на следующем переходе устроить бандитский налет на конвой, положить кучу каторжан, да и своих солдат, чтобы только этот парень смог бежать. А тут вон как вышло.

– Странник. Не парень, не Поль и не Пифо. С этой минуты для всех он Странник. Значит, Странник воспользовался ситуацией и сбежал сам… Отлично. Если все пойдет, как ожидается, его будут проверять под заклятием правды, под которым не соврешь. Нужны подлинные факты и подлинные эмоции. Кстати…

– Мы подумали и об этом. Сделали все, что смогли. Теперь все в руках Спасителя, ну и его, разумеется, – Странника.

Семьдесят километров по лесу. Норматив разведчиков отводит на это путешествие максимум два дня. Здоровым, тренированным мужчинам, плотно позавтракавшим перед выходом, несущим в заплечных, удобно подогнанных мешках провизию, одетых в крепкую одежду и удобные, специально по ноге сшитые сапоги.

А сколько потребуется голодному мальчишке с изодранными в кровь ногами после дневного кандального перехода? К тому же вынужденного петлять по ручьям и неглубоким речкам, сбивая со следа погоню.

Ночью преследователи дали ему фору, но с утра они успокоились, наверняка обзавелись собаками и теперь начнут обкладывать беглеца планомерно, без суеты. Гнать, как выгоняют на охотников дикого вепря.

Но Поль не безмозглый зверь. Что-то он знает, что-то умеет, чему-то научился. Если бы еще не боль, если бы еще немного сил!

Весна. Время, когда лес расцветает молодой, только что пробудившейся зеленью трав и листвы. Время, когда в лесу голодно. Ни ягод, ни грибов вокруг, и никакого оружия у беглеца, которое годилось бы для хоть какой охоты. Не считать же таковым старое, ржавое топорище, что валялось в углу конюшни среди старых подков и сломанных гвоздей.

Оп! Что-то мелькнуло в траве. Змея? Поль отломил от куста крепкий и гибкий прут, стал раздвигать траву. Не спеша, аккуратно… только схлопотать укус гадюки не хватало для полного счастья. Еще немного, еще… Есть! Серая красавица с темным, почти черным узором вдоль спины свернулась кольцом, угрожающе подняв плоскую закругленную морду. Крупная, наверное, лишь немногим меньше метра. Желтоватые глаза с вертикальными, неподвижными зрачками неотрывно смотрели на Поля, словно выбирая лучшее место, куда можно укусить, впрыснуть яд. Грозно. Для новичков в лесу. Прут резко свистнул, перебив змее позвоночник.

Теперь отрубить голову, выпотрошить, снять кожу – на это потребовалось совсем немного времени. Больше – для того, чтобы решиться есть сырое мясо, дрожащее, пахнущее свежей кровью… Иначе не выжить, не добраться до Дьеппа.

Почему не до Кале? Потому что там его не знает ни одна собака.

Четверо суток в лесу, спотыкаясь в чавкающей грязи, даже не пытаясь отмахиваться от по-весеннему злых и голодных комаров и уже вылетевших на охоту слепней. Запах крови, все еще сочащейся из ран, соблазнял, притягивал эту мелкую гнусь, делая переходы невыносимыми.

И чем дальше, тем хуже.

Что там говорил д’Оффуа? В город удобнее заходить со стороны деревеньки Греж. Вроде как жители собак не держат и вообще любому гостю рады. Остался пустяк – найти этот оплот спокойствия в океане травли, устроенной озверевшими от его, Поля Пифо, наглости полицейскими.

Вот вроде бы подходящая деревушка. Ну да, деревянная церковь с красным шпилем, вон, похоже, дом старосты. Правда, река поблизости, о которой, кажется, ничего не говорилось, ну мало ли, может, просто к слову не пришлось. Да, и сохнущее на ветру белье. Рубахи, штаны… вон кафтан болтается, даже шапку чья-то щедрая рука на столб повесила. Прямо одевайтесь, господин арестант, не стесняйтесь. Селянам для хорошего человека ничего не жалко.

А раз предлагают – надо брать. Вот мы тихонечко, как учили, с подветренной стороны перелезаем высоченный забор… господи, кто его только таким огромным строил… подползаем, тащим с веревки все что можно…

Мама!!!

Не держат селяне собак? Ага! Те два чуда-юда, что на нас несутся, не собаки – телки с зубами! И бегут, гады, молча. Жрать будут тоже молча, чтобы мозговые косточки покойника хозяева не отобрали.

Спасла былая выучка акробата. Или желание жить, тут уж не до анализа. Только перелетел Поль тот забор, словно крылья за спиной вырастил. И задал стрекача, с ужасом понимая, что если зверушки повторят его трюк, хана, ничто не спасет от лютой смерти.

Не повторили. Две туши грохнулись о забор так, что затрещали крепкие столбы, но устояли.