— Да уж, я заметила, что мексиканские мужчины относятся ко мне весьма покровительственно, – поддакнула я.

— Заткнись! – расхохотался Октавио и ткнул меня пальцами под ребра, отчего я решила, что это все-таки был братский совет.

На той же неделе мы с Эдгаром встретились в нашем привычном месте, под клеткой со взъерошенным зеленым попугаем, в утопающем в цветах дворике кафе, и заказали себе черный кофе с ромом.

Начали мы на испанском. Я принялась было рассказывать о своем посещении базилики, но он сразу меня перебил:

— Значит, твой приятель отвез тебя поглядеть на священнейшую дойную корову Ватикана?.. На копилку, выгребающую монеты из карманов мексиканских бедняков и переправляющую их в руки одной из самых богатых организаций в мире?

Он рассказал, что у индейцев Мексики есть древний обычай приносить дары богам, чтобы те послали хороший урожай.

— Теперь же вместо этого они отдают все свои деньги Пресвятой Деве, – сказал Эдгар. – И разумеется, они находятся в блаженном неведении насчет того, что на их деньги обеспечивается уход за садом в летнем папском особняке.

Отрадно было узнать циничную точку зрения Эдгара на миф о Деве Гваделупской. Мы заказали еще по чашечке черного кофе, и я спросила его, почему, по его мнению, этот миф так покорил мексиканцев.

— Да потому, что он просто-напросто присвоил себе обычаи, которые у мексиканцев бытовали тысячелетиями – до завоевания, – объяснил он.

На вершине холма Тепейяк, похороненные под фундаментом храма Богоматери Гваделупской, лежат руины иного храма – храма богини земли и плодородия. Она была известна под именем Тонанцин, которое на науатле значит «Наша почитаемая мать». Другим ее именем было Коатликуэ – «Владычица в платье из змей». Она была девственной матерью Уицилопочтли – воинственного бога солнца, того самого, что при рождении убил свою сестру и целую армию братьев, используя «бирюзовую змею». Издалека к ней приходили паломники с дарами и приносили ей жертвы Antigua Basílika, для них она олицетворяла Мать-Землю. Некоторые индейские общины и поныне называют Пресвятую Деву этими именами, рассказал мне Эдгар.

Другая причина успешного бытования мифа о Деве – это ее роль в объединении испанской культуры и культуры коренных мексиканцев. Дева Гваделупская, по легенде, была в Мексике первой из mestizo – смешанной расы, поскольку в ее чертах прослеживается результат смешения испанской и индейской крови. Он появилась через десять лет после завоевания Мексики испанцами, так что эта раса в то время уже должна была существовать. Змеи, из которых было сделано платье Коатликуэ, трансформировались в лучи света вокруг Девы Марии, говорящей на науатле.

Эдгар захлебывался от собственного красноречия – видимо, сел на своего любимого конька. Ранние изображения Тонанцин имели форму вагины, говорил он, олицетворяя рождение и плодородие. Современный образ Девы унаследовал черты оригинала: сама форма образа напоминает очертания вульвы. Эдгар говорил серьезно, но я не могла не оценить иронию: образ Девы представляет собой вагину – и это в католической церкви с ее историческим презрением к женской сексуальности.

— Как видишь, таким образом две матери объединились и создали такой мощный образ, что он сформировал индивидуальность нашей страны, пусть даже политически это единство не признается! – завершил свою лекцию Эдгар и протер запотевшие очки носовым платком.

К слову, во время нашего intercambio мне пришлось спросить его, как у Обрадора обстоят дела с блокадой. С тех пор как я вернулась из Керетаро, в газетах о ней писали очень мало.

Эдгар рассказал мне, что многие палатки на проспекте Реформы и Сокало теперь пусты.

— Люди не могут долго жить вдали от своих семей, ферм и работы, – печально сказал он.

Теперь, когда приближался День независимости Мексики – день, в который Мексика демонстрирует свою военную мощь, устраивая парад пехоты, морского флота и кавалерии по проспекту Реформы до площади Сокало, на которой военные отдают честь президенту, – дальнейшая блокада казалась маловероятной. Что станется с оставшимися мятежными крестьянами, встреться они лицом к лицу со всеми вооруженными силами Мексики?

Бакс был уже пьян, когда я тем вечером разыскала его в номере отеля, и, похоже, вовсе не разделял всеобщей эйфории. Я совершенно не знала, куда себя деть в канун Дня независимости. Рикардо приглашал меня на вечеринку к одному из своих друзей, а Октавио отправлялся на семейное сборище в пентхаус своей матери. Но мне хотелось быть в центре событий, поэтому, когда мне позвонил старый знакомый гринго, я немедленно отправилась в Сентро.

Каждый год, 15 сентября, мексиканцы выходят на площади своих городов, чтобы воздать почести национальным героям. По традиции, президент Мексики выходит на балкон Национального дворца, откуда возглашает перед собравшимся на Сокало народом знаменитый «Grito de Independencia» («Клич независимости»). Но сегодня эта традиция была нарушена. Оставляющий свой пост президент Фокс решил исполнить этот ритуал в другой части страны, чтобы избежать нападок со стороны толпы, симпатизирующей Обрадору.

Вместо него на балконе стоял политический союзник Обрадора, губернатор Мехико. А на небольшой сцене посреди площади сидел сам Обрадор. Эта сцена была последним укреплением, оставшимся от его блокады, которую он весьма мудро решил снять ввиду завтрашнего военного парада.

Огромная толпа притихла, когда на балконе показалась седая голова губернатора. Он взялся за полотнище мексиканского флага, который был перекинут через балюстраду.

— Да здравствует народный суверенитет!

— Да здравствует! – взревела толпа.

– ¡Viva Zapata! – открыл он длинный список героев Мексики.

– ¡Viva!

– ¡Viva Morelos!

– ¡Viva!

– ¡Viva Juárez!

– ¡Viva!

Список не кончался.

– ¡Viva la Revolutión!.. Да здравствуют герои, восславившие нашу страну!

И наконец:

– ¡Viva Hidalgo!

Мигель Идальго, священник, с которого началось движение за независимость Мексики, был первым, кто издал этот клич, требуя независимости от Испании. «¡Viva México!» – взревел он двести лет назад, скача на коне через города и призывая крестьян на битву против королевских войск. Тогда у Мексики уже был свой флаг. Но Идальго поднял флаг, который имел не меньшую власть над людьми: флаг с образом Пресвятой Девы Гваделупской. «¡Viva la Virgen de Guadalupe!» – кричал Идальго, и вскоре под его знаменами собралось достаточно крестьян-индейцев, вооруженных мачете, пращами, ножами и топорами и готовых бросить вызов испанской артиллерии.

– ¡Viva México! – кричал теперь губернатор Мехико над морем сомбреро и гигантских национальных флагов, реющих на ветру.