Он поднял бровь.

– Так, значит, ты приехал. Не думал, что ты здесь появишься, – хрипло произнес он. – Бабушка сказала, что ты приедешь, но я ей не поверил.

– Я должен был приехать раньше, – быстро сказал я. – Просто я не знал. Когда я разговаривал с бабушкой, она сказала, что у тебя все хорошо, что ничего серьезного, что…

Он раздраженно махнул рукой.

– Хватит, сын, мне не нужны твои объяснения. Главное, что ты здесь.

– Так ты рад тому, что я приехал? – спросил я, словно провинившийся ребенок.

Он покосился в мою сторону.

– Это зависит от тебя. Ты приехал, чтобы превратить последние дни моей жизни в ад, или как?

– Дни? – Мое сердце остановилось. – Но бабушка мне сказала, что у тебя в запасе несколько месяцев, а то и больше.

Он усмехнулся, закрыл глаза и снял очки.

– Разве это что-то меняет? Это всего лишь время, которое пролетит. Каждый новый день пролетает быстрее и быстрее. Когда ты уже у самого края, какая разница, сколько осталось, несколько дней или несколько месяцев? Да никакой. Один черт.

У меня не было желания спорить с ним по этому поводу.

Он открыл глаза и повернулся ко мне. Я понимал, что без очков он видит меня нечетко, но у меня возникло ощущение, что так смотреть на меня ему нравилось больше. У него не было желания меня видеть.

– Так ты приехал на ужин или как? – через несколько секунд спросил он.

– Я приехал надолго.

Он нахмурился.

– Почему? Только не надо говорить, что из-за меня. Я могу еще долго протянуть. Никто до конца ничего не знает.

Я пожал плечами:

– Посмотрим, как все пойдет. Но я сказал бабушке, что приеду, и приехал.

– Какое благородство, – пробормотал он себе под нос.

– Я хотел приехать.

– Да ладно. Не ври. Она пристыдила тебя за то, что ты не приезжаешь, и ты почувствовал себя виноватым. Но ты не обязан оставаться.

– Я сделал предложение одной девушке.

Мои слова его поразили. От удивления он какое-то время сидел и хлопал глазами.

– И что? Сработало?

– Она сказала «да». Она сейчас здесь. Ты познакомишься с ней за ужином.

Он покачал головой.

– Она наверняка залетела, так ведь?

– Она не беременна. Мы любим друг друга. Я попросил ее выйти за меня, и она сказала «да», – произнося всю эту неправду, я чувствовал себя очень неловко, поэтому добавил: – Ее зовут Валери. Она очаровательная.

Он усмехнулся.

– Валери. И откуда она взялась? Где ты с ней познакомился?

– Мы встретились в Дублине год назад.

– А, она наверняка одна из твоих фанаток?

– Вообще-то она из Филадельфии.

– Американка? – спросил он, выглядя еще более удивленным, чем бабушка. – И что ее заставило связаться с тобой? Она любит регби?

– Она даже в правилах не разбирается, так что нет.

– Значит, она просто любит тебя?

– Похоже на то.

– Я полагаю, что ты ждешь от меня слов поздравления? – устало спросил он.

Я с трудом сглотнул.

«Да, это было бы неплохо».

Он вздохнул.

– Ну что ж, я тебя поздравляю. Извини, но я не могу изобразить огромную радость. Я принимаю обезболивающие и после них чувствую себя несколько заторможенным.

Мне стало интересно, действительно ли дело в обезболивающих или же ему просто было плевать на мою женитьбу. Мне было важно, чтобы он был рад.

Мне было важно, чтобы он мной гордился.

Но я не мог заставить его. Возможно, время еще не пришло. Возможно, сейчас, пока не поздно, мне удастся сделать лишь первый шаг к примирению.

– Тебе очень больно? – спросил я его.

– Иногда. Сейчас как раз такой момент. Обычно я испытываю боль, когда просыпаюсь. – Он попытался сесть ровнее и головой показал на шкаф. – Бабушка хранит мои лекарства там. Похоже, она думает, что я решу принять их все сразу и покончить со всем этим. Окажи услугу, принеси их.

Я достал пузырьки и положил их на ладонь отца.

– Это всё обезболивающие?

Он кивнул и снова надел очки, чтобы прочитать этикетки.

– Одно от давления. Видимо, мое давление все еще имеет какое-то значение. Не знаю почему. А остальные – для того, чтобы я себя лучше чувствовал.

Он безуспешно пытался открыть крышку одного из пузырьков, но его руки были слишком слабыми.

– Давай я помогу. – Я забрал у него пузырек и попытался его открыть, но снова почувствовал дрожь и онемение в руке, которые вернулись ко мне с большей силой. Я бросил пузырек на кровать и быстро убрал руку за спину, чтобы отец не заметил, что она дрожит.

– Что с тобой? – спросил он и, нахмурившись, взял пузырек. – И я не инвалид, сам могу открыть.

– Я принесу тебе воды, – ответил я быстро и другой рукой, с которой все было в порядке, взял пустую чашку, стоявшую около его кровати, и направился на кухню. Я включил холодную воду и умыл лицо, пытаясь освежиться. Крепко зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов. Вода все стекала с моего лица. Потом я вытянул вперед руку и посмотрел на нее.

Она уже не дрожала. Она была неподвижна, как скала.

Словно ничего не произошло.

«Слава богу», – подумал я и быстро наполнил чашку водой.

– Ты куда пропал? – спросил отец, когда я вернулся в комнату. – Хотя, ты так давно не приезжал, не буду винить, что ты забыл, где кухня.

Я отдал ему чашку и стал наблюдать, как он глотает таблетки.

А потом, сам того не ожидая, спросил:

– Можно я тоже выпью несколько?

От неожиданности он подавился и закашлял.

– Зачем? Ты что, до сих пор испытываешь приступы боли после сотрясения?

Я кивнул и ответил:

– Да.

Это была ложь.

– Я слышал, что ты уже почти поправился. И что ты скоро вернешься на поле.

– Я собираюсь сделать небольшой перерыв. А сейчас я здесь и планирую немного отдохнуть.

Он двусмысленно мне улыбнулся.

– Не уверен, что тебе удастся здесь отдохнуть, раз ты привез сюда подружку.

Я засмеялся.

– Бабушка обо всем побеспокоилась. Она разместила нас на разных этажах, чтобы мы нечасто виделись.

Отец отсыпал горсть таблеток и положил в мою ладонь.

– Тогда, возможно, они тебе пригодятся. Но не принимай их слишком часто. Одной в день вполне достаточно.