Глеб моментально среагировал на едва уловимое изменение ее лица и тоже повернулся.

— А... Илюха... Это он, что ли, не последний музыкант в городе?

— Он, — кивнул Евгений Измаилович. — На музыку, как и на кухню, еще никто не жаловался.

— Таланта Илюхе не занимать, — согласился Глеб. — Еще бы пил поменьше...

— А кто из нас не пьет? — философски заметил Евгений Измаилович и налил себе еще водки. — Жизнь такая сволочная... Наорешься за день, намаешься, надо же как-то расслабляться...

— Ага, — понимающе кивнул Глеб. — А вечером мордой в салат.

Алина краем глаза увидела, как Илья погасил окурок и направился к их столику.

— Привет всей честной компании! — Не спрашивая разрешения, он привычным движением налил себе водки в пустой бокал. — Ваше здоровье!

— Ты не забывайся! — снова превратился в злобного директора Евгений Измаилович. — Тебе еще вечер отработать надо!

— Отработаю, не в первый раз, — отмахнулся Илья и закусил огурцом из директорской тарелки. — Глеб, какими судьбами здесь? Да еще с такой прекрасной дамой?

— Илюха, кончай выпендриваться, — поморщился Глеб.

— Все понял, удаляюсь, не то по шее получу и подвиг свой не совершу! — притворно подняв руки, продекламировал Илья. — Ладно, пошел настраиваться...

Евгений Измаилович тут же обмяк и подобрел, глядя на Глеба.

— Слушай, а помнишь, как мы с лекций в парк сбегали пиво пить? И в тубусах бутылки таскали? Я тут недавно Маринку видел — старая стала, страшная, как моя жизнь!

«На себя бы посмотрел», — улыбнулась про себя Алина: по сравнению с Глебом Евгений Измаилович выглядел далеко не лучшим образом.

Музыканты настроились, и со сцены полилась музыка. Алина против своей воли заслушалась. Было что-то такое в музыке Ильи: какая-то безысходность и одновременно свет, летящие лошади и осенний дождь, горящие глаза кошки и круглая луна... как на картинах...

Евгений Измаилович совсем размяк.

— А помнишь?.. — перебирал он один за другим эпизоды далекой студенческой жизни.

Глеб что-то отвечал, но Алина их почти не слышала — музыка завораживала ее, несмотря на то что качество звука оставляло желать лучшего: больше, чем нужно, гремел комбик, фонила гитара и почти не было слышно слов.

— Тебе не скучно? — осторожно коснулся ее руки Глеб.

— Нет, — сказала Алина. — Мне хорошо...

Музыканты, отыграв полчаса, объявили перерыв.

— Глеб, — наклонилась Алина почти к самому его уху. — Где здесь туалет?

Но Евгений Измаилович расслышал.

— Алиночка, зайдете за сцену и повернете налево.

— Спасибо, — поднялась из-за стола Алина и двинулась в указанном направлении.

Она миновала сцену и свернула в узкий коридорчик, который не просматривался из зала. Неожиданно чья-то рука легла ей на плечо. Алина дернулась и резко обернулась. Илья уже достаточно выпил и не совсем твердо держался на ногах.

— Руки убери!

— А то что будет? — прищурился Илья.

Алина растерялась.

— Слушай, я так и не могу вспомнить, где я тебя видел.

— Какая разница?

— А-ли-на, — нараспев произнес Илья. — Красивое имя... Оно настоящее?

— Дай пройти! — снова дернулась Алина.

Илья опустил было руки, Алина сделала шаг, но он в то же мгновение сгреб ее в объятия. Алинин нос уткнулся в его прокуренную джинсовую рубаху, а его губы зашептали где-то в районе ее виска:

— С той нашей встречи я все время думаю о тебе... На черта тебе сдался этот старый козел? Ты знаешь, сколько ему лет? Ты же ему в дочери годишься...

Алина попробовала вырваться, но, несмотря на то что Илья был пьян, держал он ее мертвой хваткой. Паника захлестнула Алину. Она снова всей кожей ощутила ворс автомобильного сиденья под своей спиной и потное тело, протыкающее, распинающее ее...

— Глеб!!! — не своим голосом изо всех сил крикнула она.

Илья тут же разжал руки.

— Ты что, дура? Шуток не понимаешь?

— Скотина! — с ненавистью процедила Алина и нырнула в спасительную дверь туалета.

Из зеркала на нее глянула взъерошенная, до смерти напуганная девчонка с круглыми от страха глазами.

«Господи, да сколько же это может продолжаться!» — всхлипнула она и закрыла лицо руками.

В дверь туалета постучали. Алина вздрогнула.

— Алинка, с тобой все в порядке? — раздался встревоженный голос Глеба. — Ты меня звала?

Алина сглотнула комок в горле:

— Все нормально. Я сейчас.

Она привела себя в порядок, ополоснула щеки холодной водой, проверила, не растеклась ли тушь. Вечер был безнадежно испорчен.

Глеб уловил ее настроение сразу же, как только она вернулась к столу. Уловил, но не понял причины.

— Ты устала?

— Да, — благодарно кивнула ему Алина.

— Тогда нам пора, — тут же поднялся Глеб. — Все, Женька, мы с тобой обо всем договорились, спасибо за прием, за приют, послезавтра жди меня с эскизами. Так и быть, сделаем из твоей забегаловки нечто особенное. Готовь кошелек.

— Уже уходите? — расстроился Евгений Измаилович. — Так хорошо сидели... Мне сейчас при такой собачьей жизни даже поговорить не с кем...

— Каждый выбирает сам. — Глеб протянул ему руку. — Пока.

— Я вас провожу, — тяжело поднялся из-за стола Евгений Измаилович.

Бритоголовый качок на входе услужливо распахнул перед ними дверь.

Улица встретила прохладой сумерек, горящими фонарями и легким, не по-осеннему теплым, ветром.

Алина шагнула на тротуар и поняла, что ее страх снова вернулся, что она готова шарахаться от всех встречающихся прохожих, что ей страшно, страшно, до безумия страшно...

Глеб обнял ее за плечи:

— Что случилось? Что с тобой происходит?

Алина прижалась к нему, но промолчала.

— Поехали в мастерскую? — предложил Глеб. — Мне так не хочется тебя никуда отпускать... Сейчас поймаем машину, купим еще вина и поехали?

— Поехали, — кивнула Алина: мысль о том, что, когда Глеб проводит ее, она останется одна, была невыносима.

В мастерской Глеба царил страшный беспорядок. Алина удивленно огляделась по сторонам.

— Мамай прошел, — улыбнулся Глеб. — Завтра разгребу. Сейчас нет ни сил, ни желания...

Он усадил Алину в кресло, зажег свечи и разлил по бокалам вино.

— Я хотел тебя попросить... Только ты, ради бога, не обижайся и пойми меня правильно... Я много лет искал такую, как ты... А когда я сегодня увидел тебя... Мне очень захотелось тебя нарисовать... Нарисовать такую, безо всего... Ты очень красивая, девочка...