Гуго де Бюр (Hugues de Bure), другой бургундский брат из того же Лангрского диоцеза, говорит, что перед ним извлекли из шкафа в церкви одну голову, обвязанную веревкой, которую ему вручили после этого обряда посвящения, чтобы он ей опоясался поверх рубашки и больше никогда ее не снимал[64]. Этот идол ему казался сделанным из серебра, меди или золота: он представлял собой человеческую голову с длинной бородой, показавшуюся ему белой.

По ходу нужно сделать замечание: многие из братьев воздерживались от ношения веревки. По Гуго де Бюру причина их отвращения в следующем: они думали, что могли совершить грех, опоясавшись этой веревкой после соприкосновения ее с идолом, который, по их мнению, не означает ничего хорошего[65]. Здесь мои читатели могут лишь разглядеть чувства благочестия и невинности большей части братьев, несмотря на то, что требовалось от них. Всякий раз, как представится возможность, я буду подчеркивать эти добропорядочные чувства, поскольку по-настоящему желаю привлечь к себе доверие благодаря непредвзятости и искренности обсуждения.

Тамплиер Рудольф де Жизи (Rodolphe de Gisi) заявил, что присутствовал на генеральном капитуле, проводимом братом де Виллером (de Villers) в диоцезе Труа (Troyes), когда брат Гуго из Безансона приносил голову идола и клал ее на скамейку. Тогда ужас принимаемого в орден был так велик, что он удалился из капитула, не дожидаясь отпущения грехов[66]. Тот же самый Рудольф де Жизи, допрашиваемый во второй раз, признался под присягой, что видел подобную голову на семи капитулах, проводимых как Гуго де Перодо (Hugues de Peraudo), так и другими орденскими начальниками. Этот идол, как он добавлял, имеет ужасный вид с наружностью демона и на его наречии назывался Мофе (возможно Мауфе, т. к. Maufe – В. Т. – Г. )[67]. Всякий раз при появлении этой головы он мог ее немного рассмотреть, хотя и был охвачен ужасом, и когда его спрашивали, почему рыцари поклонялись этой странной голове, он отвечал, что, поскольку рыцари совершали худшую вещь, отрекаясь от Иисуса Христа, они могли с тем большим основанием поклоняться этому идолу. Затем он назвал среди поклонявшихся ему Жерара де Виллара (Gerard de Villars) и еще других[68].

Пьер д'Арбле (Pierre d’Arbley) часто видел на алтаре серебряную голову, которой поклонялись капитулярные начальники; ему говорили, что она содержит в себе голову одной из одиннадцати тысяч дев, и он поначалу верил в это; но со времени тюремного заключения рыцарей он стал подозревать, что это простой идол, поскольку голова ему казалась с двумя лицами, будучи чудовищной внешности и с серебряной бородой[69].

Брат Жан де Тюрн (de Turn), казначей из парижского Тампля, исповедался, что ему показали картину с изображением одного человека, предписав поклоняться ему. Он думал, что это был какой-то святой[70].

Арнольд де Гоэрт (de Goёrte), принятый в орден в диоцезе Сэнт (Saintes), слышал разговор идола, находившегося в доме Храма Рюпеля (de Rupelle)[71]; но показание из того же диоцеза Пьера Жираля де Марсака (Pierre Girald de Marsac) более существенно: он говорит, что его посвятитель брат Тибо (Thibault) вынул из своих одежд маленькое изображение женщины, сказав, что все у него сложится прекрасно, если бы он пожелал довериться ей. После этих немногих слов посвятитель вновь заботливо разместил идол под своими одеждами[72].

В Париже комиссары, следившие за подготовкой процесса, вызвали в свое присутствие администратора и хранителя ценностей Тампля Вильгельма Пидуа (Guillaume Pidoye), который положил перед их глазами большой серебряный идол, совершенно позолоченный и представляющий собой женщину. На куске тряпки из красной материи, завязанной за бюстом, была маленькая затертая записка, где читалось: «Голова пятьдесят восьмая»[73].

Вильгельм д'Арбле (Guillaume d’Arbley) видел на генеральных капитулах бородатую голову, коей воздавались почет и поклонение[74]. Антуан де Версей (Antoine de Verceil) и брат Гуго де Фор (Hugues de Faure) испытали подобные разоблачения[75].

Пьер де Боннефон (Pierre de Bonnefond) из диоцеза Клермон (Clermont) наставлялся одним из свидетелей своего посвящения в том, что веревки, которыми они опоясывались, прикасались в заморских странах к некоей голове. По признаниям того же рыцаря, для принимаемого в орден подобного разоблачения вполне достаточно, чтобы выбросить этот пояс[76].

Пьер Ренье де Ларшан (Pierre Regnier de Larchent) из диоцеза Сан (Sens), допрашивавшийся по вопросу дознания, видел ли он поклонение некоей голове на генеральных капитулах, подтвердил под присягой, что видел это двенадцать раз на двенадцати капитулах и отдельно на капитуле, проходившем в Париже после праздника апостолов Петра и Павла. Эта голова, согласно тому же свидетелю, имела бороду; ей поклонялись рыцари и смиренно целовали ее, называя своим спасителем. На вопрос известно ли ему, где она находится, он ответил, что ничего не знает, но, как ему казалось, великий магистр ордена или тот, кто проводит капитулы, приставляли к ней свою собственную охрану[77].