Я дрожу и трясусь всем телом. Извиваюсь, срываясь то на стоны, то на проклятья. Медленный, прекрасный и такой же нежный, как вчерашняя мелодия, секс, к которому я была совершенно не готова, лишает меня сил.

Ветер слизывает влажные поцелуи Гранта с моих плеч, а я двигаюсь все быстрее. Грант впервые сдался, уступив моей власти, но этого недостаточно. Он не участвует. Я не хочу быть ведущей. Я хочу быть ведомой.

Двигаюсь быстрее, отчаяннее, решительнее. Сильнее. Но одна я ничего не добьюсь, как бы хорошо мне не было.

— Пожалуйста… Пожалуйста…

Делает вид, что не понимает. Мучает меня дальше. Пока я не срываюсь на шепот и не сдаюсь окончательно:

— Пожалуйста… Адам…

И тогда он берет контроль в свои руки, возвращая руки мне на талию.

Он сильнее. Быстрее. Он мужчина и только он может дать мне то, что я сама никогда не смогу.

Плавный танец меняет ритм, сначала сбивается, но после мы становимся едины. Я растворяюсь в его глубоких резких толчках, глухих по-мужски сдержанных стонах. В порочных звуках собственного тела, и его тесных объятиях.

И наконец-то кончаю.

Их было двадцать восемь.

Богровых и горячих на ощупь. На коже смотрелись будто неаккуратные мазки краски. А по ночам напоминали о себе кошмарами, не давая мне спать, и только Лана сидела рядом, баюкая меня, как ребенка.

Сейчас я тоже лежу в постели без сна.

Это все тьма виновата. Тьма и Грант, конечно же. Он первый мужчина, который коснулся моих шрамов. Узнал, что они как-то связаны с огнем. А еще впервые перевернул мои ощущения с ног на голову. В кромешной темноте, в которую погрузился его дом, он победил сегодня для меня пламя. Тоже впервые.

Нет разницы закрыты или открыты мои глаза. Я вижу перед собой только Гранта.

Даже сейчас, когда он уже провел меня до спальни, подсвечивая путь фонариком, а после ушел, не требуя и не прося о большем. До сих пор чувствую его поцелуи с терпким привкусом сухого вина, сыра и орехов. Его смех, когда он чуть не упал в бассейн. А потом все-таки опрокинул ту неустойчивую стойку с лампой, которую утром я спасла от падения после пробежки Чарльза.

— Все равно в моей жизни кругом одни осколки, — махнул на нее рукой Грант. — Оставь.

И, кажется, он не имел в виду разбитый мной бокал и лампу.

Протягиваю руку и на ощупь беру из сумочки карточку «Бинго», по традиции заполненную перед сном. Четыре галочки. Я знаю, что они там есть.

Я сомневалась только над одной. Музыка.

Не знала, что слышала ночью. И имело ли это ко мне хоть какое-то отношение, но утром рояль был снова накрыт чехлом, а значит, не у меня одной есть скелеты в шкафу. Я слышала, как Грант играл глубокой ночью. Пусть не для меня…

Я должна быть честной, хотя бы в карточках. И если так, то четыре галочки. Музыка, Кот, Чувства. И моя эрогенная зона.

Слишком много достижений для конца всего лишь третьего дня.

Слишком поспешное развитие отношений. Я понятия не имею, как этому противостоять. Как не улыбаться ему или не попытаться завтра подняться первой и приготовить нормально завтрак, чтобы больше не есть подгоревшие овощи. И то, и другое проявление чувств. Симпатии. Расположения.

Он не пользуется мной, как другие в своих целях. Не пытается выжать максимум за потраченные деньги. С одним клиентом я спала только три часа в сутки, потому что мы не покидали нужных вечеринок, и везде я только и делала, что знакомила его с полезными людьми, а он не уходил оттуда, пока не заключал как минимум две сделки.

Теперь я не помню даже их имен. Их лица стерлись из памяти, но если мы встретимся, я будто достану нужную картотеку и обязательно вспомню. Потому что это льстит им, что я помню. Но они ничего не значат для меня, эти люди, чтобы я думала о них в постели перед сном, как думаю о Гранте. Мечтаю, чем мы займемся завтра. Когда у меня был день такого безделья, как сегодня? Никогда.

Прячу карточку обратно в сумочку и поднимаюсь. Не знаю, куда иду, но и заснуть не могу.

Тихо открываю дверь и выхожу в абсолютно темный коридор. Телефон с фонариком я не взяла. Тьмы я не боюсь. А мой единственный враг на сегодня повержен.

Дом перестал пахнуть теми палочками, стоило только перестать их зажигать вторые сутки, и теперь больше никакого древесного запаха. Только сочные ароматы леса и соленого ветра с океана.

Замираю в том же самом месте, где вчера впервые увидела жаровню. В больших окнах во всю стену в гостиной видны даже звезды. Город на побережье горит туманным пятном далеко на горизонте. Туда мы все-таки так и не попадем. Да и ладно…

Спускаюсь по лестнице и беру воду из холодильника. Все-таки дело в вине... Чуть не роняю бутылку, когда слышу знакомую мелодию.

В проеме кабинета нет света, значит, Грант играет в темноте. А еще в доме нет электричества, значит, это все-таки никакая не запись.

Крепче впиваюсь пальцами в холодный пластик. Я должна подняться наверх. Лечь спать.

Но с другой стороны… Я уже услышала музыку. Это уже галочка и проигрыш. Так зачем спешить?

Вместо того чтобы идти по лестнице, аккуратно ее огибаю. Опускаюсь на банкетку, поджав под себя ноги. Сегодня знакомая мелодия перетекает в новую. Грант дольше ведет ритм, пробует переходы, эта пеня плавная, нежная, как…

Делаю глубокий глоток воды.

Совпадение, просто совпадение. Ну вдохновил его секс, у творческих людей возможно и не такое. Я слышала, что один художник вдохновлялся женскими оргазмами. Я не должна видеть в этом то, чего нет.

Сегодня музыка не запинается, она течет по кругу, будто Грант повторяет или удивляется одним и тем же поворотам, которые успел придумать вчера. Это не знакомая ему мелодия, чувствуется сразу. Знакомые ноты играют иначе, а Грант именно ищет решение, пробует новые сочетания и переходы… Снова, снова и снова. По-разному.

А потом осекается. Я готова уже бежать прочь, чтобы не быть застуканной, но в кромешной тишине слышу только, как он делает несколько глотков. А после тихий звон стекла о поверхность. Наверное, вернул бокал обратно на рояль.

Хотела бы я замереть в проходе и увидеть, как падает свет через окно. Как Грант без верхней одежды сидит возле рояля и медленно перебирает черно-белые клавиши длинными пальцами, но мне остается довольствоваться только воображаемыми картинками. И мелодией, которая снова льется свободно.

Может, он играет только, когда пьян? Я не знаток музыки, может, в ней полно огрехов и ляпов. Но звучит неплохо.

Мелодия снова обретает ярость и скорость, сходит как лавина, наполняя темную комнату многообразием звуков. Высоких, быстрых, звонких. Эту часть я запомнила еще вчера, но сегодня Грант не замирает. Идет дальше, пробует, на ощупь, в темноте, новые варианты перехода от яркой громкой музыки к тихому перебору клавиш. Ему никогда и не нужен был свет, чтобы играть. Могу поспорить, он даже играет с закрытыми глазами, иногда наклоняясь к роялю.