она ушла. И так далее и тому подобное. Слышали, что этим летом мне пришлось нелегко. Не знаю, может, предполагалось, что у меня будет некий эмоциональный срыв и я обо всем исповедуюсь, просто потому, что у них нашлось время посудачить обо мне? Кроме того, не знаю, что они, собственно, собирались в связи с моими проблемами предпринять. Может, переправить меня в соседний город с совершенно новыми документами, фальшивым носом и очками, чтобы я смогла начать все сначала? Мистер Ричардс достиг высшей отметки по шкале искренности, когда выразил свою озабоченность и желание помочь. Я была сама скромность и самоотверженно прошептала в ответ, что не хочу причинять никакого беспокойства.

Если мистер Ричардс (Даг) мучительно искренен, то мисс Суинки — в тысячу раз хуже. Она делает вид, что преподает историю и естествознание, а на деле вечно пытается пропихнуть в разговоре мысль о том, что она, дескать, ведьма. Ведьма не ведьма, но выглядит она не лучше подруг моей мамы, любящих повторять: «Слава Богине! Передай мне шалфею, хочу тут перенять кое-какие ритуалы». Сегодня в классе мисс Суинки прочла нам лекцию о том, как держать при себе свой тотальный негативизм. Считает, что выход негативной энергии мешает раскрыться в классе энергиям чувств. При этом сама она излучает сплошные негативные флюиды. Подобно другим встречавшимся мне нью-эйджерам, она постоянно кажется чем-то раздраженной, несмотря на то что всячески старается продемонстрировать, какая она миролюбивая и безмятежная. Не удивлюсь, если как-нибудь услышу про нескольких съехавших с катушек нью-эйджеров, устроивших стрельбу у себя в йога-центре или где-нибудь еще. Мисс Суинки была бы там первой. Она достаточно взвинчена для этого.

Принялась тут строить из себя Опру Уинфри и обратилась ко мне с личным советом:

— Знаешь, Элис, я не меньше других уважаю индивидуальность и личные модные высказывания, но то, что на тебе… понимаешь…

Мистер Ричардс сердито посмотрел на нее.

— Элис выглядит круто. По-городскому. Одежда тут ни при чем. — Сказав это, он обратился ко мне: — Оставайся в том, в чем есть.

Мисс Суинки это задело:

— Отлично, Дат! И в чем же тогда проблема?

— Не в одежде, Кэролин. Элис только приступила к занятиям. Все идет отлично.

— Может, все-таки в одежде и в определенной модели поведения в классе. Например, когда говорят другие, она строит гримасы.

— Да ладно, Кэролин. Ты же не имеешь в виду, что она строит гримасы, когда говоришь именно ты? Они все это делают.

Она повернулась к мистеру Ричардсу, который, видимо, отнюдь не так деликатен, как я про него думала:

— Что ты хочешь этим сказать?

Мне пришлось вмешаться, прежде чем они успели продемонстрировать, как в их профессиональных отношениях возникают все новые трещины.

— Спасибо. Я, м-м-м, понимаю, что вы хотите этим сказать. И ценю. Так что все отлично.

После этого мистер Ричардс неуклюже пытался поднять мою самооценку, а мисс Суинки — стереть со своего лица кислое выражение, прежде чем извиниться и сказать на прощание, что она уверена — мистер Ричардс сможет продолжить беседу и без нее.

В последовавшем за этим длинном разговоре на тему насилия и вмешательства мистер Ричардс, безусловно, заслужил три очка за попытку, но под конец даже он как-то сник.

— В общем, сообщи мне, если будут проблемы. Или если помощь нужна тебе сейчас.

— Договорились.

— Или полиции. Свяжись с ними, если у тебя возникнут неприятности.

— Отлично. У меня все будет отлично, — соврала я.

Может, он и спортсмен, но Линда бы его уделала.

Позже

Должно быть, несколько минут назад позвонила мисс Суинки или мистер Ричардс. После этого звонка родители как сговорились. Обычно они бывают до бестактности открытыми, но теперь по поводу моих дел — полный молчок. Я им за это благодарна. Ненавижу обсуждать свои проблемы. Это как-то уж слишком похоже на дневное ток-шоу с грамматическими ошибками, безвкусной одеждой и руганью. Умение держать свои дела при себе — признак цивилизованности.

Родители сочли своим долгом по очереди постоять у моей двери, интересуясь, как прошел день. И оба, слово в слово, заявили, что хотят, чтобы я чувствовала себя комфортно, рассказывая им о своих делах. Потом пошли прогуляться вдвоем. Мои проблемы их сближают.

Не хочу их разочаровывать, признавшись, что в школе я давно уже не новость. Меня настолько не замечают, что даже не издеваются. Мне от этого только легче. Наверное…

5 сентября

Сегодня после школы мы с мамой пошли создавать мой новый образ. Не хочу быть похожей на каждую вторую из этих подновленных копий восьмидесятых, обучающихся в старших классах средней школы города Смитерса, поэтому, вероятно, наилучший для меня вариант — сделать себе суперпрофессиональный, как у модели, макияж.

Визажистку зовут Зоя, и она, оказывается, тоже дружит с плохо обутым сексуально альтернативным Финном. В модном высказывании Зои чувствуется довольно сильное влияние такой темы, как столкновение легкового автомобиля с грузовиком для развозки цветов. Это один из тех случаев, когда не можешь понять, то ли ты восхищен, то ли тебя тошнит. Полуподвал ее дома, а именно там находится студия, он же салон красоты, весь был завален искусственными и увядшими цветами. Букеты засохших цветов свисали с потолка. Все углы были заставлены горшками с торчащими из них шелковыми и пластмассовыми цветами. А на самой Зое (и это для меня загадка, поскольку в округе, насколько я знаю, в это время не проводилось ни одного выпускного) красовалась огромная бутоньерка. Еще более загадочным, поскольку в салоне не было ни одного живого цветка, был одуряющий запах роз. К аромату роз примешивался легкий химический запашок, который, возможно, исходил от пластмассовых цветов. Теперь, побывав в салоне красоты Зои, я знаю, что должен испытывать покойник на низкобюджетных похоронах.

Зоя была стилистом до мозга костей. Ничто в ней не выглядело натуральным. Ее ногти были такими длинными, розовыми и накладными, что, казалось, вот-вот отломаются вместе с пальцами; волосы — короткими, не встречающегося в природе безумного рыжего цвета. Еще более любопытным было то, что кожа ее лица, казалось, совершенно не имела пор. Трудно представить себе менее похожую на мою мать женщину, однако они, очевидно, были подругами. Может быть, это имеет в виду мама, когда пускается в разговоры о том, что у фолк-музыки нет границ, что каждый, от хиппи до косметического маньяка, способен наслаждаться немелодичными